уставилась на внешника. Тот предпочёл сделать вид, что всё в порядке, и отправился осматривать остальные столы, коих здесь было больше двух десятков.

— Сбежишь — спасать не буду, — бросил он через плечо.

Шпилька вздохнула. К огромному её сожалению, о побеге в нынешней ситуации мог задумываться только тот, кто вознамерился как можно быстрее и мучительнее распрощаться с жизнью. Шпилька свою жизнь любила, так что дёргаться и не собиралась. Перспектива отправиться в логово сектантов в одиночку и без оружия была, откровенно говоря, так себе, но и кормом для заражённых становиться не хотелось от слова «совсем».

Как они будут выбираться отсюда утром, она тоже представляла себе довольно смутно. Хотя с новым её Даром и трусом Тиберием некоторый шанс есть. Если, конечно, грёбаный сектант опять не отключится в самый неподходящий момент.

Штайн, закончив осмотр помещения, удовлетворённо хмыкнул и опустился на пол рядом со Шпилькой. Та демонстративно отвернулась. Внешник хмыкнул.

— Тиберий, — позвал он. — Посмотри её.

«Интересно, почему Штайн ни разу не назвал его братом?» — отрешённо подумала Шпилька.

Сектант, так и не выпустивший из рук её двести третий, затравленно обернулся.

— Брат Шайтан, сейчас не время и не место…

Внешник вздохнул, скосил глаза на Шпильку, затем на заткнутого за стягивающую балахон верёвку «Ярыгина». Сделал задумчивое лицо, взял пистолет в руку и демонстративно сдвинул рычажок предохранителя.

— Ты забываешься, крестник — побледнел Тиберий и сглотнул, забыв даже добавить привычное «брат».

Шпильку снова окатило волной липкого страха. Одновременно с этим ей стало почему-то очень весело от того, что этот трусливый человечек каким-то образом оказался крёстным Штайна.

«Они сошлись. Волна и камень… — всплыли в памяти стихи классика, — … не столь различны меж собой. Сперва взаимной разнотой»…

Сектант, на деле оказавшийся той ещё трусливой тряпкой, и внешник, который, кажется, вообще с некоторой натугой понимал, что означает слово «страх», действительно казались совершенно противоположны друг другу. Но при этом всё равно оба они оставались беспринципными отморозками, для которых что убить, что плюнуть.

— Ночь предстоит длинная, — с улыбкой пожал плечами Штайн. — Элитник сюда не доберётся — фасад слишком скользкий, чтоб вскарабкаться, лестница — узкая. Допрыгнуть тоже не сможет — слишком высоко. А мелочь, если не будем шуметь, нас вообще не обнаружит. Скучная ночь предстоит, не находишь?

— У тебя странные понятия о скуке, брат Шайтан, — покачал головой Тиберий, и страх внутри него начал исчезать — видимо, сектант почуял под ногами привычную ему почву. — И о безопасности. Или считаешь, что наш птенчик — единственный в своём роде?

— Ты намного лучше меня знаешь, что «птенчики», — сделал ударение на последнем слове Штайн, — на окраине Пекла не водятся. И что далеко от своего кластера предпочитают не удаляться. Этим они почти не отличаются от тебя, дорогой крёстный.

— Это приказ магистра, — теперь в эмоциональной сфере сектанта напряжённой струной зазвенела уязвлённая гордость. — Раз он решил, что я могу принести пользу, отправившись с тобой, то кто я, что оспаривать его мудрость?

— Ну вот и не оспаривай, — почти по-доброму улыбнулся внешник. — Посмотри её новый Дар и скажи, поможет ли он нам выбраться из той жопы, в которой мы оказались.

Шпилька, не будь она в наручниках, поапплодировала бы Штайну — словами тот оперировал ловчее некуда. Но главное, что она поняла, наблюдая за перепалками — единства в целях у бывшего внешника и его крёстного-килдинга не было. Формально право командовать принадлежало Тиберию, но Штайн на эти приказы плевать хотел с самого высокого небоскрёба. И вообще складывалось впечатление, что он вёл какую-то свою игру, и сектанты для него лишь временными союзниками, которых Штайн, не задумываясь, кинет, когда это будет нужно. Не знай Шпилька, что у Штайна нет Дара погонщика — решила бы, что и встреча с элитой была не случайна.

Сектант, наверное, минуту мерил Штайна испепеляющим взглядом, но тот упорно не хотел загораться — так и сидел, выжидающе положив палец на спусковой крючок «Ярыгина», и на эмоциональном уровне исходило от него нечто такое, что Шпилька уже сама готова была посоветовать Тиберию подчиниться.

Тот, видимо, тоже сообразил, что дело пахнет керосином, а не шуточками. Сглотнул и неуверенно кивнул.

— Под твою ответственность, брат Шайтан, — сказал он, откладывая в сторону шпилькин двести третий.

А Шпилька про себя отметила ещё одну странность, которой до этого почему-то не придавала значения — между собой внешник и его крёстный общались, словно обычные рейдеры, а не загадочные килдинги.

Тиберий, зачем-то разминая пальцы, подошёл к Шпильке, протянул руки к её голове, и под черепом тут же зашевелилось нечто, похожее на щупальца. Ощущение было не из приятных, но оно и понятно — у сектанта не было ни одного повода относится к Шпильке бережно. Так что она только поморщилась и приготовилась терпеть. Всё равно скрыть новый Дар не выйдет, а так хоть она сама узнает его суть.

Сектант возился с ней минут, наверное, тридцать, то есть — довольно долго. Штайн даже беспокоиться начал — его эмоции вспыхивали в голове Шпильки разноцветными пятнами. Но виду не подавал.

Наконец, Тиберий закончил. Трясущимися руками вытер выступивший на любу пот, устало выдохнул.

— Ну? — поторопил его Штайн.

Тиберий вместо ответа плюхнулся на пол рядом со Шпилькой, вытащил из складок балахона флягу, сделал из неё шумный глоток. И только после этого заговорил.

— Это не второй Дар, а грань первого. Его… разрастание, если можно так выразиться. Она научилась чувствовать и копировать не только чужие Дары, но и эмоции.

— Хочешь сказать, что она стала эмпатом? — едва заметно дёрнул щекой Штайн.

— Практически — да. Хотя механизм действия немного другой и полностью завязан на наличие Даров. То есть свежаков и заражённых слабее элиты она прочитать не сможет. Её, кстати, так же можно в какой-то мере считать и сенсом, причём с огромным радиусом действия. Но, опять же, чувствует она именно Дары, а не людей.

— Интересно, — задумчиво пробормотал Штайн. — Это, в принципе, укладывается в показатели, но я не думал, что в её случае Стикс ограничится всего одним Даром.

— Даров у неё, на данный момент, два, — в эмоциях Тиберия явственно прозвучало горделивое превосходство. — Но механизм формирования второго и всех последующих — не такой, как у большинства. Во-первых, ей для получения нового Дара необходим жемчуг, причём исключительно белый. Чёрный и красный могут только усилить основной. А во-вторых — новый Дар будет одним из тех, которые она до этого хоть раз копировала.

Штайн присвистнул и выругался по-немецки.

— Хочешь сказать, одну белку она уже съела?

— Именно