– Я вообще не понимаю, почему мой ребенок должен ходить к психиатру. Мы приехали сюда только из-за того, что монахиня и полиция решительно настаивали. Как же люди добираются в такую даль без машины?! – воскликнула она, словно надеясь на мое сочувствие и поддержку в том, что больница находится у черта на куличках и ездить сюда на общественном транспорте весьма нелегко. Я опять не ответила – терпеть не могу таких бестактных особ. Женщина снова хохотнула.

– А вы, я смотрю, не шибко разговорчивая… Интересно, сколько у этой монахини детей? – поинтересовалась мамаша, не в силах справиться со стремлением все знать.

– Что вы сказали?

– Раз она в возрасте, дети, скорее всего, уже взрослые… Ой, да что я говорю, ей уже столько лет, что, наверно, и внуки есть…

Я непроизвольно нахмурилась. Хоть в нашей стране не так много католиков, по-моему, все в курсе, что католические служители не вступают в брак, как и буддийские монахи. Признаться, меня шокировало ее невежество. Я поймала себя на сомнении: окончила ли она хотя бы начальную школу?

– Сегодня еле-еле выпросилась на день из ресторана, но к вечеру обязана вернуться… У хозяйки свекра недавно удар хватил… Уже в третий раз… Надо же, такой старый, а все за жизнь держится…

Женщина трещала как заведенная. Похоже, ее нисколько не смущало, к кому она обращается и хочет ли этот кто-то вести беседу… И вообще, казалось, она сама не ведала, что несет, будто бы вообще забыла, что открыла рот и о чем-то вещает. Я никак не реагировала на нее, и она, не выдержав, подскочила, подтянула штаны и начала ходить туда-сюда. Она отвернулась, и я быстро встала и тихонько толкнула дверь в кабинет дяди. Скорее всего, тетка со странностями даже не заметила моего исчезновения.

Дядя сидел напротив ребенка, тетя устроилась неподалеку. Мальчишка не мог усидеть на месте и беспрерывно елозил, взгляд его беспокойно перескакивал с одного предмета на другой. Если его мать не могла контролировать свой язык, то у сына не получалось удержать в покое все свое тело. Они были очень похожи друг на друга.

– Ну хорошо. Выходит, ты отобрал тысячу вон? – спросил дядя у ребенка.

– Да.

– Ты ведь на самом деле хотел только забрать деньги и собирался отпустить ее?

Мальчик зевнул.

– А зачем ты ее ударил?

– Испугался, что она пожалуется на меня.

– Кому?

Ребенка опять всего перекосило, он остановился взглядом на мне. Его беспрестанное ерзанье вдруг напомнило застрявшую в паутине бабочку. Он бессмысленно взглянул на меня, как и в первый раз.

– Когда ты ударил ее, ты не думал, что ей может быть больно?

– Нет! – Мальчик резко схватил диванную подушку и ни с того ни с сего спросил: – Это кто купил? Дорого стоит?

Дядя вздохнул.

– Ты же обещал, что посидишь спокойно, пока мы будем разговаривать…

– Так давайте скорее уже! – закричал мальчик.

Дядя выглядел встревоженным.

– Ты задумывался о том, что она умрет, если будешь сильно бить? – спросил дядя.

Ребенок впервые замер, всего на мгновение, и бессильно покачал головой.

– Ты просто хотел припугнуть ее, чтобы она не нажаловалась, ведь так?

– Да, – рассеянно ответил мальчишка.

– Ну хорошо. А что ты сделал с той тысячей вон?

– Купил булку.

– Вкусная была?

– Да…

Дядя сначала оцепенел, а затем взял в свои ладони исцарапанные руки мальчика, которые были словно в оспинах, а под ногтями виднелись следы засохшей крови. Что же случилось до того, как эти многочисленные раны появились на маленьких ручонках? О происхождении шрамов еще можно догадаться, но кровавые следы под ногтями были для меня загадкой. Позднее мне рассказали, что у него была привычка царапать стену, пока под ногтями не выступит кровь.

– Кто из родителей больше тебя бьет? Мама или папа?

– Папа!

– А кто сильнее бьет?

– Папа. Я пойду…

Было видно, что дядя растерялся. Ребенок же вскочил, открыл дверь и вышел из кабинета. Тетя его окликнула, но тот уже убежал. Тетя последовала за ним.

– Он что, убил? Этот малолетка? Убил человека?!

– Да. Убил соседскую четырехлетнюю девочку. Хотел отнять тысячу вон… По закону детей до четырнадцати лет никак не привлечь к ответственности. Но и на лечение их не отправляют и под специальным наблюдением не держат. Одним словом, просто пускают всё на самотек. Твоя тетя в последнее время взялась курировать таких ребятишек…

Мы немного помолчали. Одиннадцатилетний мальчик забил до смерти четырехлетнюю девочку. Забрал у нее тысячу вон и купил булочку. И эта булка была вкусной. Все! Конец истории. «Куда же катится мир, в котором я живу?!» – мелькнула одна мысль. «Насколько низко мы пали?» – догнала ее другая. У меня не укладывалось в голове: почему вещи, которые я раньше не замечала и о которых я совсем не задумывалась, вдруг открылись мне разом? Сейчас даже не было желания съязвить или подтрунить над ситуацией, как я люблю делать обычно и как не любила моя тетя. Вдруг мне показалось, что именно я барахтаюсь в паутине, а не тот ребенок.

Вышедшая вслед за мальчиком тетя вернулась в кабинет. И они с дядей недоуменно улыбнулись, переглянувшись, как давние близкие друзья. Эта улыбка двух беспомощных людей словно бы говорила: «И что же теперь?..»

– Ушиб, похоже, серьезный, пусть сначала здесь перевязку сделают, – вздохнув, проговорил дядя, имея в виду тетину травму.

– Не переживайте. Я займусь этим позже – рядом с монастырем есть неплохая клиника. Что же все-таки делать с мальчиком? О моей-то голове Бог заботится: несмотря на кровотечение, ее еще можно задействовать, – а вот у этого несмышленыша с головой действительно все серьезно.

Дядя снова вздохнул.

– Требуется лечение. Причем вместе с родителями. И здесь не обойдешься лишь консультацией с психотерапевтом, необходимо принимать лекарства. Иначе я даже боюсь представить, что может произойти. Я вообще не понимаю, что думает наша полиция… Или же те, кто пишут законы… На что они рассчитывают, отпустив этих детей домой… Ведь именно атмосфера семьи способствовала такому поведению ребенка, а власти, прикрываясь невозможностью мер для малолетних, отправляют его к родителям, снимая с себя всякую ответственность. В странах, как Америка, в таких случаях у родителей требуют обязательство о прохождении лечения у психолога. Это же реально опасно! Во-первых, лечение ребенка полезно прежде всего самому чаду… И, само собой разумеется, такими детьми как можно быстрее должно заняться государство, чтобы впоследствии наше общество не понесло бо́льших потерь…

Тетя Моника заглянула в историю болезни, где дядя недавно второпях сделал записи.

– Выходит, десять к одному, что он станет преступником?