евреев, потому что пуритане были глубоко привержены Ветхому Завету, а сам Кромвель считал, что еврейские купцы могут внести положительный вклад в английскую экономику. В 1655 г. знаменитый амстердамский рав­вин Менассе бен Израиль (1604—1657) отправился в Англию, чтобы подать Кромвелю прошение о том, чтобы евреи были вновь допущены в Англию и что­бы им было разрешено открыто исповедовать свою религию и отправлять культ. Из-за давления со сто­роны духовенства и боявшегося конкуренции анг­лийского купечества предложение не было принято. Но Кромвель дал устное разрешение марранам оста­ваться в Англии, а Менассе бен Израилю воздал почести. В 1656 г. лондонским марранам было пожа­ловано разрешение собираться для совместной мо­литвы и устроить кладбище. Карл II в 1664 г. заверил общину, что терпимое отношение к евреям будет продолжаться.

Бенедикт Спиноза, философ, своим рационализмом заслуживший эпитет «L’Athée Juif» — еврей-атеист

Менассе бен Израиль в 1642 г.

* * *

ЛЕГЕНДЫ ПОЛЬСКИХ ЕВРЕЕВ

Самые ранние из достойных доверия сведений о евреях в Польше восходят к 1098 г., когда преследования заставили евреев мигрировать на Восток, хотя ашкенази-торговцы и раз­носчики появлялись в Польше уже в X в. Собственно, о самой Польше этих времен известно немного. И евреи, и поляки старались заполнить этот пробел легендами. Поляки рассказы­вали о легендарных князьях Попеле и Пясте, живших в IX в. Согласно еврейскому варианту этой легенды, когда Попель умер в городке Крушвице, никак не удавалось договориться о пре­столонаследии. Тогда было решено, что избран будет тот, кто поутру первым въедет в город. Таковым оказался еврей по имени Авраам Проховник. (Само имя указывает на то, что это легенда: «проховник» значит «пыльный», «запыленный», под­ходящее имя для коробейника. В более поздних вариантах легенды это имя понимается как «пороховщик» — впрочем, порох в те времена в Европе еще не был известен.) Авраам отказывался от короны, но ему дали три дня на размышление, предупредив, что, если он будет упорствовать, его убьют. В назначенный срок группа поляков во главе с Пястом приблизи­лась к его жилищу, чтобы короновать его. Тогда Авраам указал на самого Пяста, говоря, что это более подходящая кандидатура, его предложение было принято, и Пяст стал первым польским королем и основателем легендарной династии.

Согласно другой легенде, германские евреи в конце VIII в. обратились к князю Лещеку с просьбой дать им приют, чтобы избавиться от гонений, которым они подвергались в Священной Римской империи. Говорят, что польские названия типа Жидово, Жидатиче и Жидовска Воля показывают места первых еврейских поселений (слово «жид» на польском языке не носит унизи­тельного оттенка); впрочем, историки считают, что это не соот­ветствует действительности.

Еще одна легенда рассказывает, что много позже, во вре­мена процветания евреев в Польше, длившегося до восстания Богдана Хмельницкого, некий богатый еврейский купец по имени Саул Валь (реальный исторический персонаж, живший в 1541 — 1617 гг.) осуществлял некоторые королевские функции во время междуцарствия 1587 г. По одному из вариантов этой легенды, он даже был настоящим королем Польши в течение одного дня, пока не было ратифицировано избрание Сигиз­мунда III.

Еврейская легенда утверждает даже, что само название Польши — из древнееврейского. В XIII в. евреи, бежавшие из Центральной Европы от страшных преследований, достигли опуш­ки леса в Польше. Крестьяне там оказались дружелюбными, антисемитизм был им еще неведом; поэтому евреи якобы ска­зали на иврите: «По лин», т. е. «Останемся здесь», что и дало стране ее название.

* * *

Тем временем в Центральной Европе постепенно развивались процессы, позволившие отдельным ев­реям сосредоточить в своих руках огромное богатство и влияние. Многочисленные микроскопические гер­манские государства, образовавшиеся после Тридца­тилетней войны 1618—1648 гг., постоянно нуждались в деньгах, а евреи, еще остававшиеся на этих терри­ториях, были настоящими финансовыми экспертами благодаря многовековому законодательству, оставляв­шему ростовщичество главным источником существо­вания для представителей еврейского народа. И вот евреев стали принимать к крохотным германоязыч­ным дворам в качестве финансистов и советников по финансам. Постепенно их обязанности стали расши­ряться и распространяться на другие сферы, пока наконец не образовался целый класс высокопостав­ленных евреев-дельцов. Свободные от ограничений, налагаемых на большинство еврейского населения, эти люди получали почести и титулы, а порой даже водили дружбу со своими хозяевами.

Так, в Вене Самуэль Оппенгеймер сумел добыть кредиты, позволившие австрийцам воевать с фран­цузами в 70-х гг. XVII в. и с турками в 80-х, когда турецкая армия подступила к самым стенам Вены. Но в 1700 г. толпа напала на его дом и уничтожила его книги; он умер банкротом, потому что австрийская казна не выплатила ему свои долги. По большому счету положение придворных евреев было весьма непрочным, к тому же христианские массы их нена­видели. При этом, какими бы привилегиями ни пользовались эти близкие к власти предержащим ев­реи, основная масса живших на германских террито­риях евреев оставалась под гнетом средневековых ограничений, несмотря на все претензии века быть веком Просвещения.

Но уже в XVIII в. стали происходить изменения в интеллектуальной сфере, приведшие в конце концов к интеграции евреев в современность. Появилась новая концепция государственности, основанная на том, что отношения между личностью и государ­ством осуществляются непосредственно, а не через сеть автономных или полуавтономных институций (типа еврейских общин). Ко всем гражданам стал применяться единый закон. Эти изменения предоста­вили евреям возможности, дотоле неведомые, в ча­стности доступ к более разнообразным способам добывания средств к существованию; но они же сде­лали более трудным для евреев поддерживать свое общинное единство. Для каждого еврея стало воз­можным личное выдвижение, но при этом приходи­лось пожертвовать своим еврейским национальным самосознанием и принять какую-либо другую нацио­нальность, скажем, французскую или германскую. Эта проблема так и осталась для евреев нерешенной вплоть до наших дней.

Многие интеллектуалы сочли естественным, что евреи просто вольются в тело государства. Такой подход был юридически закреплен австрийским императором Иосифом II, который в 1782 г. предо­ставил евреям своего государства известные налого­вые льготы и предпринял ряд мер к поощрению их социальной и языковой ассимиляции. Замысел его состоял в том, чтобы «усовершенствовать» евреев, сделать их более полезными членами общества и по­степенно подготовить к принятию полных граждан­ских прав, если они этого заслужат. Более сочув­ственного подхода придерживался английский фило­соф Джон Толанд, который в 1714 г. утверждал, что само по себе предоставление евреям гражданских прав сделает их более полезными и экономически продуктивными.

Одним из главных сторонников сочувственного подхода к евреям был немецкий мыслитель Готхольд Эфраим Лессинг, выступавший за отношение к ев­реям как к полноправным