Шрифт:
Закладка:
Женщиной, которая послужила Шлегелю вдохновением для Люсинды, была Каролина Михаэлис. Она родилась в 1763 году, вышла замуж за профессора университета (1784), стала с ним несчастлива, освободилась после его смерти и несколько лет наслаждалась удовольствиями вдовы, прославленной как умом, так и красотой. Август фон Шлегель, будучи студентом в Геттингене, влюбился в нее и предложил выйти замуж. Она отказала ему, будучи на четыре года младше его. Когда он уехал репетиторствовать в Амстердам (1791), она пустилась в ряд приключений, в одном из которых она была удивлена материнством. Она присоединилась к революционной группе в Майнце, была арестована, освобождена родителями и отправилась рожать в Лейпциг. Там появился Август фон Шлегель, снова сделал предложение, женился на ней (1796), усыновил ребенка и уехал с ними в Йену.
Там ее образованность, живость и умная беседа сделали ее любимой хозяйкой либералов. Вильгельм фон Гумбольдт назвал ее самой умной женщиной, которую он когда-либо знал.24 Гете и Гердер приезжали из Веймара, чтобы посидеть за ее столом и насладиться ее обществом.25 Фридрих фон Шлегель, который в то время жил со своим братом, в свою очередь влюбился в нее. Он сделал ее Люсиндой своего романа и возносил ей такие памфлеты, что его страсть захлебнулась в словах. Тем временем Август, чей пыл охладел до рыцарского, уехал читать лекции в Берлин (1801). Там он сблизился с Софи Бернгарди, которая развелась с мужем, чтобы жить со своей новой любовью. Вернувшись в Йену, Август обнаружил, что Каролина увлеклась Шеллингом, и дружелюбно согласился на развод. Каролина вышла замуж за Шеллинга (1804) и прожила с ним до своей смерти (1809). Шеллинг, хотя и женился вторично, чувствовал ее влияние на протяжении многих лет. «Даже если бы она не была для меня тем, чем она была, я должен был бы оплакивать человека, должен был бы сетовать, что этот образец интеллекта больше не существует, эта редкая женщина, которая к мужской силе души и острому интеллекту присоединила самое нежное, самое женское, любящее сердце».26
Не менее примечательной была Доротея фон Шлегель (1763–1839), урожденная Брендель Мендельсон. Чтобы угодить своему знаменитому отцу, она в 1783 году вышла замуж за банкира Симона Вейта. Она родила ему сына, Филиппа Вейта, который стал выдающимся художником в следующем поколении. Имея много денег, она потеряла к ним интерес, решилась на еще более неопределенную игру в философию и стала интеллектуальным светилом в салоне Рахили Варнхаген в Берлине. Там ее нашел Фридрих фон Шлегель и сразу же влюбился в нее, а она, обожавшая идеи, нашла его купающимся в них. Ему было тогда двадцать пять, ей — тридцать два, но непостоянный автор был пленен сложными чарами этой женщины, которой было тридцать лет и больше. Она не была поразительно красива, но она дала ему устойчивую оценку его ума, она могла с пониманием сопровождать его в его философских и филологических изысканиях, и она предложила ему преданность, которая пережила все ссоры до самой его смерти. Ее муж, чувствуя, что она потеряна для него, дал ей развод (1798). Она спокойно жила в незарегистрированном союзе со Шлегелем, сопровождала его в Париж в 1802 году, приняла крещение, была переименована в Доротею и стала законной женой Фридриха в 1804 году.
Брат Август к тому времени стал самым известным лектором на континенте и добился успехов с тем замечательным переводом Шекспира, который вскоре сделал великого елизаветинца почти таким же популярным в Германии, как и в Англии. Хотя Августа называют «основателем романтической школы в Германии».27 ему были присущи многие качества классического ума и характера: порядок, ясность, пропорциональность, умеренность и неуклонное движение к определенной цели. Его лекции «О драматической литературе», прочитанные в разных городах и в разные годы, превосходят все эти качества; а лекции о Шекспире изобилуют поучительными комментариями, иногда смело критикующими его любимого барда. Эти лекции, писал Уильям Хэзлитт в 1817 году, «дают, безусловно, лучший отчет о пьесах, который до сих пор появлялся….. Мы признаемся в некоторой ревности… что иностранный критик должен дать основания для веры, которую мы, англичане, питаем к Шекспиру».28
Мадам де Сталь, путешествуя по Германии в поисках материала для книги, уговорила Августа (1804) за двенадцать тысяч франков в год отправиться с ней в Коппет в качестве воспитателя ее детей и справочной энциклопедии для себя. Позже он путешествовал с ней по Италии, Франции и Австрии, вернулся с ней в Коппет и оставался с ней до 1811 года, когда швейцарские власти, повинуясь Наполеону, приказали ему покинуть Швейцарию. Он отправился в Вену и с удивлением обнаружил, что его брат читает там лекции о Средневековье как о золотой эпохе европейской веры и единства.
Вена была католической столицей Германии, а Фридрих и Доротея обратились в католичество в 1808 году. Много лет назад она сказала: «Эти изображения [святых] и католическая музыка так трогают меня, что я твердо решила, если стану христианкой, быть католичкой».29 Фридрих фон Шлегель приписывал свое обращение в католичество «выбору художника»; и во многих отношениях католицизм, столь гостеприимный к воображению, чувству и красоте, казался естественным союзником и воплощением романтических чувств. Рационалисты, пораженные таинственностью и униженные смертностью, устали от рассуждений. Индивидуалист, одинокий в своей незащищенности, обратился к церкви как к общинному приюту и утешительному дому. Так Фридрих фон Шлегель, умнейший из рассуждающих, самый пылкий из молодых индивидуалистов, самый безрассудный из бунтарей, обратился теперь, за спиной Вольтера, Лютера и Кальвина, к средневековой Европе и ее всемогущей Церкви. Он оплакивал замену вдохновляющих мифов опустошающей наукой и заявлял, что «глубочайшая потребность и недостаток всего современного искусства заключается в том, что у художников нет мифологии».30
Возможно, его уважение к мифологии расширилось благодаря его исследованиям литературы и мифов
