Мне жаль глупцов, которые вечно твердят о порочности наших чувств. Слепые несчастные, они приносят жертвы бессильному божеству, чьи дары не могут удовлетворить человеческое сердце….. Нет, я посвятил себя служению высшему божеству, перед которым склоняется вся живая природа, которое объединяет в себе все чувства, которое есть восторг, любовь, все….. Только в объятиях Луизы я познал, что такое любовь; воспоминания об Амелии представляются мне теперь в тусклом, туманном отдалении.18

Здесь, за восемьдесят пять лет до выхода романа «Братья Карамазовы» (1880), Иван Карамазов дает роковое предвидение того аморального века, который ему предстояло пройти: «Если Бога нет, то все дозволено». Однако перед своим концом Ловелл возвращается к религии: «Самый безрассудный вольнодумец, — объясняет он, — в конце концов становится богомольцем».19 В данном случае как раз вовремя, поскольку вскоре после этого признания Ловелла убивают на дуэли.

Эта книга была хвастовством юноши, освобожденного еще до достижения разумного возраста. В 1797 году он опубликовал рассказ «Белокурый Экхерт», который вызвал восхищение братьев Шлегель. По их приглашению он переехал в Йену, ставшую цитаделью романтизма; однако в 1801 году Тик покинул город и поселился в имении своего друга во Франкфурте-на-Одере. Некоторое время он посвятил переводу елизаветинских пьес, затем редактировал, снабжая блестящей критикой, произведения своих современников Новалиса и Клейста. Следуя по стопам Лессинга, он в течение семнадцати лет (1825–42) занимал позорную должность драматурга — драматического критика и менеджера — в Дрезденском театре; его откровенные эссе принесли ему не только врагов, но и национальную известность, уступающую в области литературной критики только Гете и Августу фон Шлегелю. В 1842 году король Фридрих Вильгельм IV (который никогда не слышал о Ловелле) пригласил его в Берлин; Тик (давно переживший Ловелла) принял приглашение и провел оставшиеся годы в качестве столпа литературы в столице Пруссии.

Новалису (1772–1801) было отпущено не так много лет, чтобы оправиться от идей своей юности. Для литературы у него было неопределенное преимущество знатного происхождения: его отец, директор соляных заводов в Саксонии, приходился двоюродным братом принцу Карлу фон Харденбергу, члену прусского министерства. Настоящее имя поэта — фрайхерр Георг Фридрих Филипп фон Харденберг; он использовал псевдоним «Новалис», но на самом деле так звали его предков в XIII веке. Его семья принадлежала к гернхутской общине пиетистов; он придерживался их сильных религиозных взглядов, но к концу жизни стремился к примирению католицизма с протестантизмом как шагу к европейскому единству. На девятнадцатом году жизни он поступил в Йенский университет, завязал теплые дружеские отношения с Тиком, Шиллером и Фридрихом фон Шлегелем и, вероятно, прослушал несколько курсов Фихте, которые рассыпали искры от Йены до Веймара.

После года обучения в Виттенбергском университете он последовал за своим отцом и занялся бизнесом в Арнштадте в Тюрингии. В близлежащем Грюнингене он познакомился с Софи фон Кун, красота форм и характер которой настолько тронули его, что он попросил у ее родителей руки для брака. В 1795 году они с Софи были официально помолвлены, хотя ей было всего четырнадцать лет. Вскоре после этого она заболела неизлечимой болезнью печени. Две операции еще больше ослабили ее, и в 1797 году она умерла. Новалис так и не смог оправиться от этого Liebestod. Его самые известные стихи, шесть «Гимнов к ночи» (1800), были мрачными воспоминаниями о Софи. В 1798 году он обручился с Жюли фон Шарпантье, но и эта помолвка не увенчалась успехом; туберкулез вместе с горем поглотили поэта, и 25 марта 1801 года Новалис умер в возрасте двадцати восьми лет.

Он оставил после себя роман «Генрих фон Офтердинген» (1798–1800 гг.), в котором прозвучала тоска по религиозному миру. Когда-то он хвалил «Вильгельма Мейстера» Гете как реалистичное и в то же время благотворное описание развития человека; теперь он осуждал его как идеализацию прозаического приспособления к земным задачам. Герой его собственного романа был представлен как исторический персонаж, реальный автор «Нибелунгов», Галахад, посвятивший себя погоне за голубым цветком, символизирующим превращение смерти в отверстие для бесконечного понимания. «Я жажду увидеть именно голубой цветок, — говорит Генрих, — он постоянно присутствует в моем сознании, и я не могу представить себе и подумать ни о чем другом».20 Здесь, а также в некогда знаменитом эссе «Христианство в Европе» Новалис идеализировал Средневековье (вплоть до защиты инквизиции) как воплотившее в жизнь извечное стремление Европы — политическое единство под властью единой религиозной веры. По его мнению, церковь должна была мудро и правильно противостоять развитию материалистической науки и светской философии; с этой точки зрения Просвещение было трагической неудачей для европейской души. Когда смерть приблизилась к нему, Новалис отверг все земные цели и удовольствия и мечтал о грядущей жизни, в которой не будет ни болезней, ни горя, а любовь никогда не закончится.

VI. БРАТЬЯ ШЛЕГЕЛЬ

Август Вильгельм фон Шлегель (1767–1845) и Фридрих фон Шлегель (1772–1829) составили удивительное братство: разные по темпераменту и любви, расходящиеся в занятиях и вероисповедании, объединившиеся в конце концов в санскрите и филологии. Родившись в Ганновере в семье протестантского пастора, они в зрелом возрасте стали теологами, а в двадцать лет — еретиками. В Геттингене Август Вильгельм был очарован лекциями и личностью Кристиана Хейна, переводчика Вергилия, и елизаветинскими преданиями Готфрида Бюргера, переводчика Шекспира и автора баллады «Ленора».21 В тот же университет через пять лет после брата поступил Фридрих фон Шлегель; он начал учиться на юридическом факультете, а затем перешел к литературе, искусству и философии. Он быстро созрел, присоединился к брату в Йене в 1796 году и вместе с ним основал «Атенеум», который в течение двух лет (1798–1800) был рупором и центром романтического движения в Германии. Новалис и Шлейермахер внесли свой вклад; пришел Тик; Фихте и Шеллинг добавили свои философские идеи; оживленный круг дополнили несколько талантливых романтически свободных женщин.

Фридрих фон Шлегель был интеллектуальным кардиостимулятором этой компании, хотя бы потому, что он быстрее других принимал и отбрасывал идеи. В 1799 году он выпустил роман «Люсинда», который стал красным флагом, ведущим атаку на устаревшие верования и проблемные табу. Теоретически это была (как и «Защита» Шелли) заявка на права поэзии как толкователя и проводника жизни. Насколько мудро, например, презрение поэта к