— Никогда не слышал, — вздохнул Арсалан. — Так это сармат придумал? Здорово. Я мало что знаю про учёных…

Гедимин отмахнулся.

— Попробую достать вам генератор. Как только выпустят в город…

…Ренгер по-прежнему возился с головой нефтяного червя. Его с трудом можно было разглядеть за десятком ликвидаторов, собравшихся в штабе. Посреди комнаты сидел Скегги с прикрытым повязкой запястьем.

— Уран и торий! — приподнял руку в приветственном жесте Майлог, выбравшийся из толпы. — Слушай, а когда тебе дадут оружие? Я вот уже…

Скегги недовольно хмыкнул, и он замолчал, но не забыл гордо похлопать по кобуре с «Фоккой» — уже не «дежурной», а личной, недавно со склада.

— Иди пристреливать, — буркнул ему Скегги. — Потом дашь Гедимину проверить.

Ремонтник мигнул.

— Я что, уже механик?

Скегги вздохнул.

— Не могу понять, чего Кенен упёрся. Тут дело пяти минут… Пока что не механик. И с оружием тоже глухо. Но кое-какие новости есть.

Он покосился на Майлога, застрявшего у двери, и протянул Гедимину съёмный диск.

— Со вторника у тебя курсы. Тут теория. У Ренгера список тестов, приходишь и отчитываешься. Когда всё сдашь — итоговый экзамен, и ты зачислен. Мы их проводим по понедельникам. Если будешь готов двадцать второго — хорошо, пятнадцатого — ещё лучше.

Гедимин осторожно убрал диск под броню.

— Почему со вторника, а не с понедельника? — запоздало удивился он.

— Тебе что, ваш комендант не сказал? — с тем же удивлением посмотрел на него Скегги. — Вот и я думаю — почему ты здесь, а не у Дигона? Иди к нему… помнишь, где офис? Вот туда, спросишь у входа.

Гедимин мигнул.

— Кто Дигон, и на кой метеороид мне туда?

Скегги ухмыльнулся.

— В понедельник ты идёшь в город, ремонтник. У макак очередной праздник. А мы изображаем дружелюбие и соучастие. Тебя внесли в списки. Давай! Быстрее пойдёшь — быстрее вернёшься.

…В офисе было пустынно — видимо, новички-переселенцы приезжали нечасто. «Найдёте по тыкве над дверью!» — пообещал малорослый клерк, и Гедимин думал, что это шутка — пока не увидел эту дверь и здоровенный муляж тыквы со свисающими с него искусственными листьями и муляжами поменьше.

— Долго ходишь, — недовольно покосился на него синекожий сармат и бросил на стол две большие наклейки. — Налепишь на грудь и спину. Восьмого в десятом часу быть тут. Оружия и инструментов не брать. Людям в глаза не смотреть, пока не спросят — молчать, по возможности улыбаться. Группу поведу я. Всего нас двенадцать, остальные — филки.

Гедимин мигнул.

— Без меня никак?

— Никак, — буркнул Дигон. — Кто-то из Старших должен быть, вы представительные. У тебя, по крайней мере, порядок с социализацией.

— С чем⁈ — вырвалось у сармата раньше, чем он успел прикусить язык. « Hasukemesh! Я теперь главный посланец к „макакам“⁈»

— От людей не тошнит, за бластером не тянешься, — угрюмо пояснил Дигон. — Работал с людьми и уживался… Не смешно. Я отвечаю за взаимодействие с городом с первого дня. Ты не видел, что тут у нас попадается. Ты — социализированный, мирный и человеколюбивый сармат. Придёшь без скафандра…

Гедимин молча снял шлем. Дигон булькнул.

— Ладно, придёшь так. Наклейки не забудь! У кануков завтра День благодарения, у янки — День Колумба… первооткрывателя этого континента, если что. Можешь почитать в сети…

— Я помню День благодарения, — сказал Гедимин, слабо улыбнувшись — не то чтобы его восхищали «мартышечьи» праздники, но вспоминать прежний Ураниум всё равно было приятно. — Нам дадут еду людей?

— Бросишь в рот кусок-другой, — отозвался Дигон. — Не бойся, это синтетика. Веди себя тихо, и всё будет в порядке. Восьмого к десяти, не забыл?..

…«Я социализированный,» — повторил про себя Гедимин и нервно ухмыльнулся. Перед ним лежал полуразобранный огнемёт — третий за сегодня, но успокоиться так и не удавалось. «Встречу Маккензи — вместе посмеёмся.»

— Вот же дурь, — осуждающе покачал головой Майлог. — Тащить работающего сармата развлекать макак… Что у нас, для такой ерунды филков не хватает? А из-за этого у нас обучение откладывается.

— Так не откладывай, — буркнул Ренгер — он всё ещё возился с останками червя, и они уже напоминали не мясные ошмётки, а скульптуру из шлифованной бронзы. — Что ты тут вообще сидишь?

— Иду, уже иду, — отозвался Майлог, с опаской покосившись на таксидермиста, но с места не двинулся. — Гедимин, ты там сделай что-нибудь… ну, чтоб больше не звали. Чтобы Дигон понял, что ты не какой-нибудь hasukemu…

— Мне тебя проводить? — перебил его Ренгер, отложив инструменты. Майлог похлопал ладонью по кобуре и шмыгнул за дверь. Гедимин огляделся в поисках фляжки — на затылок, горящий от смущения, хотелось плеснуть воды. «Хоть бы та ерунда с самками никогда не всплыла! Тогда точно к реактору не подпустят. А мартышечий праздник я выдержу. Выдержал же шесть лет…»

08 октября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Скхаа,» — Гедимин, прикрыв ладонью респиратор, снова попытался выговорить, как «по науке» называют электрофагов. «Скх… На каком это языке? На их собственном, что ли? Уж лучше бы и дальше были электрофагами…»

Кроме повторения прочитанного в «кратком справочнике ликвидатора», заняться было нечем — глайдер, выехавший из гетто заранее, застрял на каком-то посту, наружу не выпускали, филки, занявшие все сидения, косились подозрительно и болтали только между собой. Транспорт прислали пассажирский, с сидячими местами, но сделанный для «мартышек», — филкам, когда они вставали, приходилось пригибаться, Гедимин вообще протискивался ползком и с трудом устроился в «хвосте» салона, перекрыв проход и облокотившись на соседние кресла.

«Ультразвук отпугивает Скхаа, причиняя им боль; инфразвук их привлекает, так как сигнализирует о приближении сильной бури, во время которой они подпитываются атмосферным электричеством. Клоа, живущие под землёй, напротив, избегают источников инфразвука, принимая его за признаки землетрясения;