Выходим, – велел высокий, захлопнув телефон.

Он стукнул костяшками пальцев по висящей на двери табличке. На табличке, выцветшей и процарапанной ножом, было написано: «НЕ ЗАБЫВАЙ: РАФИШ, СКАРКТОСС».

Остальные мальчишки встали по стойке «смирно». Двенадцать апостолов мисс Гунерро, одетые в черное, строем вышли из комнаты и зашагали вниз по лестнице и дальше, по улице Монмартра.

Улица, пожалуй, была самой уродливой в Париже: разгромленные автомобили, заброшенные здания, заколоченные досками, кучи гниющего мусора. Строй сонных скарктоссцев уверенно двигался вперед, отпинывая с дороги дохлых голубей. Замыкавший процессию долговязый парнишка не старше Лукаса приотстал. Он покрутил что-то в руке и щелкнул зажигалкой, поджигая бутылку с коктейлем Молотова. Мальчишка оглядел ее и слегка подул, давая тряпке-запалу загореться. Затем, размахнувшись, он швырнул горящую бензиновую бомбу в припаркованную машину.

Огонь пожирал автомобиль, а скарктоссцы шагали к метро.

Высокий восточноафриканец знаком велел разделиться. У станции метро половина спустилась вниз, остальные набились в приземистый черный ситроен и умчались прочь в облаке дыма.

Глава 20. Дрянь

Мотор мотоцикла Магнуса взревел, как современный дракон, и звук эхом заскакал между зданий на пасмурной аллее. Это резко пробудило Лукаса от задумчивости. Мальчик брел по минному полю сомнений в себе, а голоса в голове лишали его остатков уверенности. Он вспомнил слова тренера Крида: «Думай, прежде чем делать, парень». Лукас возразил сам себе: «Но я думал, что должен помочь младенцу». Затем в голове раздался голос Астрид: «Мы так никогда не узнаем, что случилось с моей или с твоей матерью, раз ты не учишься делать то, что должен…»

Мотоцикл Магнуса с приподнятым на сорок пять градусов передним колесом влетел на аллею. Лукас, словно не умеющий ездить на велосипеде ребенок, вильнул на покрытую брусчаткой улицу. Джини, сидя в корзинке в своем обкаканном подгузнике, подпрыгнула и хихикнула.

Лукас даже не глядел по сторонам, пересекая дорогу. А если бы он поднял взгляд – то увидел бы, как с заднего сиденья такси с рекламой Оранжины машет ему тренер Крид. Такси вылетело на середину широкого авеню и завихляло, его шины визжали и дымились. Автомобиль, едва не стряхнув Лукаса с седла, перекрыл выезд из аллеи.

Лукас оглянулся.

Магнус обрушил переднее колесо своего Ducati на капот такси и въехал по лобовому стеклу на крышу, а потом скатился по багажнику вниз. Из-за угла со всех ног вынеслись, стуча ботинками по камням, трое скарктоссцев. Лукас с Джини перескочил через бордюр, срезал путь между колоннами Бюрена и через арку выкатился на площадь с кучей кафе, где клоуны жонглировали кеглями на радость публике. Лукас обогнул фонтан в середине площади и почувствовал, что в груди потяжелело.

Приступов астмы от физического напряжения у Лукаса не было с первого класса. Теперь она вернулась, и ему придется что-то с ней делать. Причем срочно. Он стал заглатывать воздух, пытаясь восстановить дыхание. Джини, очевидно, это очень развеселило, и Лукас невольно рассмеялся. Именно это ему и было нужно – перемазанный какашками младенец в корзинке велосипеда, корчащий ему рожицы. Смех облегчил приступ удушья, и Лукас закашлялся.

– Держись, – сказал он.

Когда Магнус въехал на своем Ducati на площадь, Лукас рванул на другую сторону улицы через перекресток. Сердце громыхало в груди, пока он уворачивался от машин и огибал автобусы, как мышь в лабиринте. Он промчался под каменной аркой в двор Наполеона – к самому знаменитому в мире музею.

К Лувру.

Лукас крутанулся вокруг своей оси. Секунду они с Джини глазели на Лувр. Музей, некогда бывший дворцом, площадь которого была больше семидесяти пяти футбольных полей, окружал их с трех сторон. Лувр был отцом всех музеев.

Лукас покатил велосипед мимо стеклянной пирамиды к центру двора, а там смешался с толпой – никем, кроме камер видеонаблюдения, не замеченный. Рядом бродили в фонтане туристы. Некоторые ели сэндвичи-багеты и шоколадные круассаны, другие проверяли фотоаппараты и мазались солнцезащитным кремом.

Солнечные лучи, падающие на гигантскую пирамиду, преломлялись и отбрасывали блики на поверхность воды. Магнус, Гопер и Экки припарковали мотоциклы на улице и направились к северной стороне пирамиды. Лукас и Джини тихонько укрылись за ремонтным ограждением. Оттуда открывался прекрасный обзор. Времени на раздумья не было.

Лукас скатился вниз по каменным ступенькам и пересек улицу. Он объехал малую Триумфальную Арку и залавировал по лабиринту галечных тропинок – прямиком в сад Тюильри.

Парк был залит солнечным светом. Лукас огляделся. Зеленые лужайки, обрамленные цветочными клумбами. Скамейки и статуи, выстроившиеся вдоль дорожек. Прогуливающиеся по тропинкам и между деревьев туристы. Звякающие металлическими стульями официанты в кафе под лесной сенью. Лукас учуял запах кофе и роз. Это напомнило ему отца и его воскресные завтраки на веранде отеля «Глобус». В дальнем краю парка на площади Согласия медленно вращалось уже виденное им ранее колесо обозрения. Прямо перед Лукасом дети с воздушными шариками праздновали чей-то день рождения.

– Вот мне и день-рожденная вечеринка, – мрачно сказал Лукас. – Дрянь.

– Длянь, – скопировала его Джини. Она повернула шейку, чтобы посмотреть на Лукаса. – Длянь, длянь, – повторяла она.

– И в подгузнике твоем дрянь, – заявил ей Лукас. – И я знаю, что кто-то должен его поменять, но я понятия не имею, как менять подгузник ребенку, который весь вымазался в дрянных какашках, как ты. И у меня даже нет чистого подгузника. И какая же вонь!

– Вонь!

Лукаса это стало немного раздражать:

– Я знаю. Знаю, Джини, твой подгузник воняет, но у меня есть и другие дела.

Джини снова его передразнила:

– Знаю, – пролепетала она. – Длянь.

– Нет. Вон твоя «длянь» – зеленая, ты в ней вся измазалась, – прорычал Лукас. – А мне приходится… – Он запнулся.

На самом деле все складывалось неплохо. Он улизнул от мисс Гунерро, вернул Джини и обогнал на велосипеде гоночные мотоциклы. Пожалуй, впервые в жизни Лукасу казалось, что он хорошо справляется с тем, чтобы быть собой.

– Длянь, – снова повторила Джини.

Что-то в том, как она произнесла это слово, обеспокоило Лукаса – будто малышка что-то знает. Мальчик оглянулся через плечо, хоть в этом и не было необходимости. Он уже расслышал рев мотоцикла и хруст шин по гравийной дорожке за своей спиной.

Глава 21. Тур де Париж

Лукас переключился в аварийный режим, и в его вены выбросилось еще больше адреналина. Он затолкал Джини поглубже в корзину, так что ее подгузник сплющился о дно, а голые ножки высунулись наружу, как рога быка. Лукас вцепился потными ладонями в ручки руля и погнал велосипед по гравийной дорожке – мимо карусели, трамплинов и группки мальчишек,