что пока только вы двое способны противостоять в будущей войне императору, – без промедления ответил Трой. – Доберешься до Себерии – узнаешь, как именно.

Дарина вздрогнула от слова «пока», но, к счастью, никто ничего не заметил. Остальные в ужасе смотрели на Троя.

– Извини, – вновь заговорил он будничным тоном, будто только что не были произнесены слова, за которые всех присутствующих легко могли без суда и разбирательств казнить в Водных тюрьмах. – Я бы с радостью продолжил и дальше эту беседу, но время правда поджимает. Я должен прежде узнать ваш ответ, чтобы связаться с нужными людьми в случае согласия.

– А что будет с вашей семьей? – Дарине показалось, что этим вопросом Мик намеренно тянет время. Притихшая Рут не сводила с него глаз.

– Наши мастера по связи создадут в наших мыслях ложные воспоминания. Этим в случае нашей поимки никого не обманешь надолго. Но, думается, не так уж много людей Аврума допущено к нужной информации, и это тоже замедлит допрос. Мы выиграем время. Это сейчас самое важное.

– Почему вы не бежите с нами? – вдруг спросила Рут.

– Это будет слишком подозрительно. И слишком многих подставит под удар.

Дарине сделалось почти физически больно от этих слов Троя.

– А мой отец тоже в этом замешан?

Все повернулись в сторону Риккарда, внезапно подавшего голос.

– Да, – кивнул Трой. – Но это все, что я знаю.

– Тиму удалось спастись? – вновь заговорил Мик.

– Нет. – Трой тяжело вздохнул. Мик и Рут разом помрачнели. – После вашего отъезда к нему нагрянули сослуживцы Куницы, у него не было никаких шансов.

Мик зажмурился и на миг задержал дыхание, будто готовясь к прыжку в воду.

– Я еду, – коротко сказал он.

– Мы едем, – тихим голосом поправила его Рут, взяв за руку. Мик лишь легко кивнул.

– Если выбор стоит между сдаваться в лапы этим живодерам или участвовать в деле, в которое верят наши отцы, то тут и думать нечего, – преувеличенно бодрым голосом произнес Рик. – Мы с тобой.

– Не отвяжешься. – Мирра высоко подняла голову и храбро улыбнулась.

– А у меня и выбора особенно нет. – Мрачная Ласка стояла, прислонившись к дверному косяку. Дарина не заметила, когда она успела выйти из кухни.

– Значит, решено. – Трой одобряюще оглядел собравшихся. – Я свяжусь с нужным человеком, и вашу Стихию на время спрячут. До Элинты вам придется добираться на общественном судне. Ближайшее отправляется сегодня ночью, мы должны успеть.

1009 год от сотворения Свода, Воздушный театр, четвертый день первого осеннего отрезка

Ирис

В Воздушном театре этим вечером был аншлаг. Глядя со сцены в переполненный зал, Ирис ощущала привычное чувство легкого опьянения. От осознания, что это именно ей – ее танцам, костюму, грации, красоте – аплодирует ревущая толпа, кружилась голова. Ради таких секунд стоило жить.

Перед спектаклем казалось, что буквально всё на грани провала. Дарина заканчивала последние приготовления в декорациях за считаные минуты до начала представления, под недовольное бурчание директора о срыве премьеры. Флам, как всегда бледный от усталости под вечер, руководил действиями своей даллы со сцены, пока сама Дарина поправляла воздушные механизмы под потолком.

Но, вопреки мрачным прогнозам директора, все прошло великолепно. Механизмы работали как надо, оживая при помощи Воздуха, пускаясь в пляс и творя чудесную историю. Особенно Дарине удались бабочки – рой механических созданий, парящих в зале, действительно восхищал. Сама же Ирис сегодня определенно была в ударе – ни одного неправильного движения, только великолепная, чистейшая игра Воздуха, вызов, полет и восторг.

Пока остальная труппа принимала поздравления от высокопоставленных гостей, Ирис под шумок улизнула к себе в гримерку. Ей хотелось перевести дух. Впереди еще был долгий праздничный вечер, она успеет выслушать все комплименты и отдать дань приличиям. Почти весь спектакль был на ней, и Ирис очень устала.

В гримерной догорал огонь в стихийном камине, озаряя захламленную комнатку теплым светом. Ирис с наслаждением прямо на ходу скинула туфли и с ногами забралась в свое любимое потертое кресло.

Гримерка представляла собой крошечное помещение, заставленное так, что в нем трудно было развернуться. И все-таки это была ее личная комната, а такую роскошь могли позволить себе далеко не все. Ирис искренне ценила возможность перевести дух в одиночестве.

– Добрый вечер! – вдруг раздался голос из дальнего угла, не освещенного светом камина. Ирис вскрикнула.

Такое уже бывало не раз – неуемные поклонники обманом пробирались в гримерные, чтобы лично выразить восхищение (при самом безобидном раскладе). Для таких случаев к труппе был приставлен огромный добродушный увалень-берущий, решавший эти вопросы с помощью пары дубовых кулаков. Ирис набрала в грудь побольше воздуха, чтобы позвать его.

– Не стоит, – говоривший вышел на свет. – Он не придет. Нас вообще никто не услышит, я вас уверяю.

Перед Ирис стоял высокий мужчина средних лет. Он был изящно одет и пострижен по последней моде. Длинные пальцы украшали массивные драгоценные перстни, тускло блестевшие в пляшущем свете камина. На красивом лице незнакомца застыло учтивое, чуть насмешливое выражение.

– Кто вы? – Ирис страшно жалела, что не осталась с труппой. Безумец, подкарауливший ее, выглядел опрятным и состоятельным, но это еще ни о чем не говорило.

– О, вам будет приятно наше знакомство, обещаю. Меня зовут Бартен. – Незнакомец улыбнулся, и Ирис стало по-настоящему жутко. Она обняла себя за плечи и невольно сильнее вжалась в кресло, будто пытаясь скрыться от насмешливого едкого взгляда. – Не переживайте так, я и пальцем вас не трону, – он старался говорить ласково, но Ирис от этого не становилось легче.

– Что вам нужно? – дрожа всем телом, спросила она.

– Всего лишь маленькая услуга. Так, мелочи: кое о чем мне рассказать, написать пару писем. Поверьте, вам захочется ее оказать. Ведь на кону жизнь вашей семьи.

Сердце Ирис ухнуло вниз.

1009 год от сотворения Свода, окраина Дворов, пятый день первого осеннего отрезка

Кай

– Во имя Воды, значит, это сделаю я! – Майя раздраженно щелкнула пальцами, и девочка наконец перестала кричать.

Глаза малышки расширились от ужаса, она судорожно пыталась откашляться, захлебываясь творением Майи. Кай поспешил малодушно отвернуться.

«Если бы ты хоть раз испытала на себе это творение, то не разбрасывалась бы им так легко», – он резко вторгся в мысли Майи.

«Ну прости, значит, у меня одной уже уши закладывало от этого визга», – в тоне даллы не было ни грамма вины, сочувствия или сожаления. Кай невольно поежился, Майя в ответ презрительно хмыкнула.

Это всего лишь работа, напомнил себе Кай. Неприятнейшая ее часть, но деваться некуда. Они шли по следу этой семьи очень