Короче, не сдобровать ему. Мы это уже поняли. Меня и саму передернуло.

Когда Х5 выехал из территории, я поспешила на остановку. Стоило позвонить Тимуру и передать последние новости.

Поэтому, приехав в город, первым делом нашла таксофон и, набрав заученный номер, скрипя душой, отчиталась. Удовиченко молча выслушал и, бросив напоследок: «Оперативно. Умница», положил трубку. Козёл. Но лучше так, чем с глазу на глаз. До сих пор передёргивало от воспоминаний.

Тяга к сигаретам отпала так же спонтанно, как и возникла. Чего уж там, стоило сказать спасибо Студинскому. И дело не в будущем материнстве (хотя и в этом тоже), а в том, что сегодня с утра я заметила, как он принюхивался к моим волосам. Если я собираюсь втереться в доверие, то курение только усугубляло ситуацию. И так злой, как черт.

Подымаясь на второй этаж, сразу стало понятно, что так оно и есть. Повышенный тон, нервное хождение по кабинету, небрежно брошенный пиджак – всё говорило о падении настроения. 

— Ты на часы смотришь? — первое, что услышала, переступив порог. — Я помощницу себя взял или… а, ладно. — Вылетел из кабинета, грюкнув дверью.

Я сверилась с часами, ещё пятнадцать минут. Спрашивать, что случилось, не было смысла. Вот только я не виновата и срываться на себе не позволю. Сидевший за столом Вал сокрушительно вздохнул.

 Через пять минут Егор вернулся с дымящей чайкой кофе и с осуждением зыркнул на стушевавшуюся меня.

— Что там у нас по расписанию на завтра?

Я сделала вдох-выдох и, заручившись поддержкой Дударева, принялась листать ежедневник:

— Благотворительная помощь Залесовскому интернату, открытие детской площадки и ещё вы собирались посмотреть отчет по затратам на ремонт садика. Сегодня.

— А-а-а-а, как же всё за*бало. — Плюхнулся в кресло, и сделал глоток. — Значит так: смету завтра с утра посмотрю. На детскую площадку смотаешься сама. Представишь меня, примешь благодарности и всё такое, а с интернатом… а с интернатом сделаем так – закупишь от моего имени игрушек, сладостей, канцтоваров и отправишь машиной.

Я офигела. И это называется идти в народ?

— Так люди желают встретиться с вами. Посетите открытие. Это важно и для вас, и для избирателей. Тоже самое касается и детдома.

Егор недовольно сощурился:

— Я не собираюсь спекулировать на помощи и светиться перед прессой, хвастаясь. Девочка, ты меня с кем-то путаешь. Вместо того, чтобы давать советы, лучше приготовь нормальное кофе.

И указал взглядом на выход. Поборов желание высказаться, я направилась к двери и... блин, не сдержалась, пробормотала что-то типа напыщенный индюк.  

Сзади послышался охреневший свист Дударева, всё это время не встревавший в дискуссию, и быстрые шаги. Не успела я и пикнуть, как оказалась выволоченной из кабинета и прижата железной хваткой к обитой деревянными панелями стене.

— Что ты сказала? — вдавил в обивку своим мощным торсом. — У тебя какие-то проблемы со мной? Если хочешь что-то сказать – говори в глаза. Ну?!..

Я словно обожглась об него, инстинктивно дернулась, пытаясь вырваться. Это заставило Студинского стиснуть меня ещё сильнеё. И сама не знаю, почему постоянно противостою ему. По-нормальному, должна стелиться под ногами, усыплять бдительность сладкими речами да покорностью, а на деле… На деле всё мое естество бунтовало, не соглашалось. Пыталось донести до него, что не стоит доверять. Не стоит открываться передо мной и делиться планами.

— Молчишь?..

Если бы не гулко бьющееся сердце. Ощущение сильного мужского тела отдалось где-то в позвонке короткими импульсами, которые послали приятные разряды по всему телу.

— Я сказала, что вы напыщенный индюк, — смело посмотрела в голубые глаза и вздрогнула, почувствовав, как широкие ладони переместились на талию и ощутимо её сжали. — Потому что неправильно взобраться на вершину и смотреть на окружающий мир с пренебрежением.

— Ты действительно так считаешь? Что я на вершине?

Теперь горячее дыхание опалило щеку. Не знаю, что испытывал он, но я реально дурела от одного только прикосновения.

— Именно. Вы просто обязаны присутствовать на открытии и съездить в детский дом. Дети больше всего не любят, когда им бросают подачки, словно кость собаке. Это проще всего. А вы уделите им внимание. Покажите себя не грозным бизнесменом, которому, по сути, пофиг на их судьбы, а заинтересованным, неравнодушным политиком. Выделите полдня из своей жизни на действительно доброе дело и увидите, станет легче. Это не пиар. Это то, что сделает вас таким же, как и они. 

Егор ослабил хватку, но до конца не отпустил. Я тонула в его глазах. Неожиданно захотелось попробовать на вкус его губы, ощутить небритость щеки на своей коже, обвить шею руками и повиснуть, прижимаясь к груди.

В какой-то момент показалось, что меня поцелуют. Вот-вот, именно сейчас. Он наклонился, и я прикрыла глаза, млея от легкого дыхания на губах.

—  Хорошая речь, — прошептал в самые губы, забрав руки. — Завтра толкнешь что-нибудь подобное. Делаешь так, как я сказал и больше не дерзи, если не хочешь потерять работу.

Тихий дверной скрип и в коридор выглянул Вал.

— Егор, там твой телефон разрывается. — Мазнул по мне взглядом. Стопудово оценил заалевшее лицо. —  Семёнова наяривает. Кхм… перезвонил бы. 

Егор отстранился, как ни в чем не бывало.

— Чего мне перезванивать. Я со своей вершины слишком долго буду спускаться к обычным смертным. У меня ассистентка есть. Скажет, что на совещании и всё такое. Так ведь, Лидия Ивановна?

— Угу, — недавнее притяжение сменилось раздражением.

Пришлось протиснуться мимо него, проклиная себя за чрезмерную фантазию и отзывчивость. Да он просто издевался! Видно же, что забавляется моим конфузом и растерянностью.

Кофе готовила в спешке. Узурпатор. Сколько всего навалил! Да мне до новых веников не разгрестись. Сам, скорее всего, снова уедет по «срочным делам», а ты мучайся, сколько душе угодно. Речь придумай, закупки сделай, договорись с машиной. А! Чуть не забыла, ещё и вечером приведи себя в божеский вид – как-никак иду в ультрамодный клуб «Ингул». Ещё какую-то Семёнову приплел.

Недовольным лицом распугала всех желающих пообщаться. Янка с Олей бегло поздоровались и спрятались за столами, заваленными папками, а мужики, которых можно на пальцах счесть – вообще бросились врассыпную. О какой личной жизни может идти речь? Скоро дойдет до того, что сама наброшусь на Тарановского, со всей силой сексуального голода лишь бы иметь