Поболтав ещё немного на нейтральные темы, я вышла на улицу с невероятным желанием покурить. В ближайшем магазине купила ультра-легких сигарет и, расположившись на заднем дворе офиса, отдалась на волю горестным мыслям, осторожно выпуская в небо молочный дымок. Вовсю пели птицы, ярко светило солнышко, дул легкий ветерок. Эффект плацебо работал: спустя две минуты всё казалось не таким беспросветным.

— Вообще-то, Матвеева, тут курить не положено?

Я распахнула глаза и встретилась с испепеляющим взглядом «распорядительницы», возвышающей надо мной грозной тучей.

— А где тогда положено? — потянулась на лавочке, разминая ноющие мышцы. Юля Александровна возмущенно фыркнула:

— Нигде. Хочешь покурить – занимайся этим дома. Там хоть укурись до опупения. Студинский не празднует курящих женщин.  

Я вскинула брови.

— Это что-то новенькое. У нас свободная страна, что хочу, то и делаю. Может, ваш Студинский ещё что-то не празднует?

— Я не праздную женское слабоумие, — послышалось сзади.

Я подскочила на месте, едва не выронив сигарету, и заторможено проследила за тем, как Егор перехватил эту самую сигарету, поднеся к своим губам. Александровны и след простыл, а я во все глаза смотрела на то, как он затянулся, выпустил немного дыма изо рта и неспешно втянул носом. Никогда не видела, чтобы мужчина так возбуждающе и утонченно курил.

— А ещё… — выразительный взгляд и окурок полетел в урну, —  я не праздную, когда женщины ведутся на поводу у обстоятельств и не умеют говорить «нет».

Надо же, как его заело.

— Иногда обстоятельства складываются так, что по-другому никак. Станешь на колени, ноги раздвинешь, потеряешь гордость и ещё много-о-о чего. Потому что выхода нет.

Стало обидно. Не спорю, обо мне можно подумать не самое лицеприятное, но ему ли не всё равно? 

Егор присел на лавочку, в который раз окинув меня изучающим взглядом. Иногда казалось, что он в курсе моего пребывания здесь, и каждый раз дает возможность на чистосердечное признание.

— Выход есть всегда, как и выбор, — сказал поучительно. — На то и дана жизнь. Если поплывешь по течению, отдавшись на милость судьбы – считай, что проиграла. Так что бросай курить, тебе ещё рожать. Потом спасибо скажешь. 

Я не хотела вступать в спор, заведомо зная, что проиграю. Он опытный мужчина, многое повидавший. Имеет связи, деньги, влияние. Ему проще. Интересно, как бы он повел себя, окажись в моей шкуре?

Егор потянулся к внутреннему карману и ненадолго замер, словно решаясь на что-то. В итоге достал плотный, запечатанный конверт и протянул мне.

— Это стоит вручить Моренко и передать на словах, что я ничего не забываю. Сможешь?

— Конечно, смогу, — забрала конверт, ломая голову, что же там такое внутри.

— И ещё… ты водить умеешь?

Я насторожилась.

— Почти, — и тут же поспешила добавить самое главное: — У меня прав нет.

Студинский отмахнулся, мол, не проблема.

— Будут тебе права. И машина будет. Сегодня Юрка отвезет, а там посмотрим. — Поднялся, поправляя брюки, и пригрозил пальцем: — Надеюсь, на счёт курения разобрались. Передашь конверт и можешь быть свободна. Завтра с утра поедем на «ТехМаш».

И спрятав руки в карманах брюк, прогулочной походкой направился к офису, насвистывая по пути. Я шла следом, получив ни за что ни про что выговор, и мысленно не соглашалась с подобной дискриминацией. Видите ли, я ещё не рожала. Да кто он такой, чтобы вмешиваться в мою жизнь? 

Вернувшись в кабинет, старалась не обращать внимания на его присутствие. Оказалось, что Вал ещё не пришёл. Жаль. С ним было бы проще. 

— Вот, возьми, это сотовый Риммы. Ей он всё равно не нужен. Здесь все важные контакты. 

Я уставилась на протянутый мобильный. Ого! Круто. Такой маленький. Nokia 5110.

— Спасибо!

— Следи за зарядкой и всегда будь на связи.

— Можете не волноваться.

Он так посмотрел. Никак не пойму, не разгадаю, что скрывается за этим пристальным взглядом. Кажется, вот-вот поймаю суть и… всё с самого начала. Не пробиваем. Наверное, люди его полета такими и есть: со скрытой душой и привычкой всё контролировать. Иначе один неверный шаг  - и тебя уже нет. Сметут с пути, раздавят, устранят.

* * *

С водителем Егора, Юрой, как оказалось, я уже знакома. Это он подпёр Опель Тарановского. Что тогда, что сейчас, он был предельно вежлив, спокоен, с лишними расспросами не лез, а молча вел машину, лишь изредка бросая на меня пытливые взгляды. Я тоже не отличалась болтливостью. Мозги закипали от предстоящего визита к прокурору. Подумать только! Я и ОН! Не думала, что в первый же день на меня повесят что-то подобное. Может, это очередная проверка?

В любом случае, изучить содержимое конверта не получилось: запечатан он был намертво, да и не при Юрке же рассматривать? Доложит стопудово.    

В приемной было многолюдно. Не стала выделяться особым положением. Тут все такие. Хотя Студинский намекнул, что я могу идти на пролом, ни перед кем не объясняясь. Я же, как культурная, воспитанная девушка, терпеливо дожидалась своей очереди, не прекращая глазеть по сторонам и в нужный момент, холодея, остановилась перед высокой, оббитой чёрным дерматином дверью ведущей в кабинет прокурора города, мысленно перекрестившись. Не знаю, что в этом конверте, но мне особо остро захотелось использовать десятки вариантов демарша, сослаться на какую-либо причину, лишь бы оказаться как можно дальше. Набравшись храбрости, решительно потянула на себя дверь.

Моренко восседал в кожаном кресле, подобно царю. Внушительный, добротный, мордатый. При моем появлении аж привстал, рассматривая с ног до головы.

— Ты кто? — взгляд удивлённо-брезгливый, как на таракана, неожиданно оказавшегося в его супе.

— Я от Студинского, — достала объемный конверт и  протянула прокурору. — Он просил передать привет и сказать, что память у него хорошая.

Моренко поменялся в лице. Сначала покраснел, как рак, а потом побледнел, стоило только распечатать и изучить содержимое конверта.

— Ах ты ж… су**ра, — озверел, вскочив с кресла и отшвырнул конверт на пол. Из него выпали снимки, какие-то расписки. Пока он стоял ко мне спиной, я успела разглядеть одну фотографию, на которой он, полностью голый, ублажал двух загорелых красавиц. — Твой шеф мастак выбить землю из-под ног, ничего не скажешь, — обернулся, продолжая бурно дышать. Лицо пошло бордовыми пятнами.  — Передашь ему, что я всё понял и к завтрашнему дню проблема решиться.

Вот это да! Умеют ведь люди давить на слабые места. А вся