Британский королевский музей хранит в себе массу доказательств. И того, что племена мужчин были более слабыми – в какое-то время, в каких-то местах. И того, что мужчины подчиняли женщин – в другие времена и в других местах. И того, что мужчины и женщины сошлись вынужденно, чтобы выжить, на «паритетных», как любят говорить политики, началах – в третьих временах и местах.

Когда нужно – политики вытаскивают соответствующие доказательства. Научные монографии трансформируются в популярные сериалы, а те – в статьи для глянца, и вот уже во всем мире считают, что женщины изначально порочны или что мужчины с рождения дикари и только женская власть может предотвратить мировую катастрофу.

Твоя мать, мальчик мой, заведует одним из крупнейших мировых музеев. Ее влияние на политику даже не дистрикта – всего Славянского Союза – сложно переоценить. Конечно, она не сможет сменить правящий сегодня дискурс, но она может расцветить его нужными акцентами.

Ава объяснила Илье, как это работает, на примере запасников самого авторитетного музея в мире. Он был заворожен. Он требовал истины, а она в ответ давала доказательства того, что истины в его понимании не существует.

Они разговаривали по многу часов. Она помогала ему составить портреты бритских политиков и аристократии Лонды. Она была язвительной и яркой, умной и интересной собеседницей. Ава и Илья вплотную подошли к тому порогу, за которым зияет распахнутым одеялом постель.

Но она не знала его секрета. Она делала к нему шаг за шагом, но не чувствовала ответного жеста. Илья считал себя умным, его карьера двигалась вперед, но он оказался слеп в отношении Авы. Он считал ее своим другом. А она не понимала, почему они не переходят невидимую грань, оказавшуюся внезапно непробиваемой стеной.

В Аве проснулись страсть и азарт. Женщины изначально охотницы, это мужчины – собиратели. Ава решилась на страшное. Конечно, благородная бритская женщина к тридцати пяти годам оказалась уже замужем, у нее росли дети, но отношения в семьях аристократических семейств – это отдельная тема… Она специально не занималась сексом полтора месяца. И однажды, когда они с Ильей ночью встретились на старинном женском кладбище – да, это были весьма странные отношения, – у нее начался Блеск.

Она считала, что Илья тоже хочет ее, но не делает шага со своей стороны исключительно потому, что боится или чего-то не понимает.

Блеск – это природный механизм, который гарантирует, что женщина окажется достаточно привлекательной для мужчины поблизости… А мужчина поблизости не сможет устоять.

Тело Ильи отреагировало соответственно. Ава была болезненно яростна, она все же из благородного сословия, и, подозреваю, это был первый ее Блеск с подросткового возраста. Она чуть не убила Илью, а он чуть не убил себя об нее.

В этом сексе не было удовольствия, только насилие, причем неприятное для обоих, и, если до Блеска Ава считала, что нравится Илье, гормональная буря расставила все по местам. Она почувствовала, что не привлекает его, но в Блеске не контролировала себя, загнала добычу в угол и получила с нее то, что считала причитающимся.

Потом она вызвала карету «скорой помощи», ехала рядом с Ильей, плакала, лепетала что-то. Блеск снял эффект тарди, и он не понимал, что она говорит. Илье наложили семнадцать швов, у него было три перелома, не считая треснутых ребер.

Два дня он провел под лекарствами, едва воспринимая происходящее вокруг. За это время происшедшее стало достоянием узкого круга дипломатов Бритского Королевства и Славянского Союза. Зародился и сдулся пузырь международного скандала.

Ава уехала в Австралию вместе с мужем и тремя детьми, там тоже была ветвь их клана. Илья из второго заместителя стал первым; кроме того, ему открыли допуск в три аристократических клуба Лонды и дали право носить кожаные штаны в присутствии короля.

При этом многие перестали с ним общаться, а другие смотрели на него как на диковинку – вот, смотрите, парень из Славянского Союза, которого изнасиловала бритская аристократка!

Илья следующие три года раз за разом доказывал себе и окружающим, что его новая должность – не случайность и не прихоть власть имущих. Были и бессонные ночи за документами, и длинные пьяные вечера с нужными людьми, и даже пара любовных историй, в которых удовольствие смешивалось с работой…

И результатом стали две вещи. Первая – должность полномочного посла в сердце Бритского Королевства. И второе – практически сразу после – понимание, что ему нужно не это.

Илья добрался до вершины пирамиды, встал там, окинул взглядом мир вокруг и понял: ему не нужна пирамида… Ему нужна, если уж продолжать аналогию, яма с археологическим раскопом. И он спрыгнул.

– Ты понял, что хочешь ребенка? – уточнил я.

– Илья… – начал было дядя, усмехнулся и исправился: – Я хотел испытывать любовь. Политика – это мир фальшивых чувств, полная противоположность тому, что нужно мне. Внешне я был успешен. Своей стране, семье, дипломатическому корпусу я приносил деньги и влияние. Тетя Арташи через меня проводила некоторые свои операции, из Лонды удобно было торговать, в чем-то даже удобнее, чем из Бейрута, – и я помогал ей. Где-то с таможней, где-то с нужными людьми, кораблями и грузами. Для Анаит я выбивал экспедиции в страны, входящие в Бритский Союз.

– Ты стал функцией, – сказал я.

– Да, – признал дядя. – Я стал инструментом. Уникальным, точно настроенным, тонким инструментом. В то время я всерьез думал о самоубийстве, рассматривал разные варианты. Начал коллекционировать яды со всего мира. И однажды вдруг понял, что смерть – это слишком просто. Что есть более сложный путь, в котором я могу пройти через момент настоящего счастья, прежде чем окажусь в той же точке – на грани собственной гибели.

Я кивнул. Мне все еще было непонятно, как это – хотеть своего «мужского» ребенка, как это – провести кучу операций, допустив врачей до самых сокровенных уголков тела.

Как это, в конце концов, – вынашивать ребенка в своем мужском организме, никак не приспособленном для этого, при этом принимая горстями препараты, чтобы удержаться между двумя безднами, в одной из которых умираешь ты, а во второй – твой ребенок.

Но это было прикосновение к чужой мечте. Чужой, чуждой, безумной и даже отвратительной в своей неестественной физиологичности… Самоубийственной мечте, которую дядя смог осуществить.

– Жогов никто не любит.

– В правильных условиях он не опасен, – мгновенно переключился дядя. – Ты знаешь сказку про трех королей?

– Название знакомое, – ответил