Познакомившись с Эндрю, я приняла его за привлекательного простака, который зарабатывает на жизнь продажей елок. Но не тут-то было. Да, он привлекателен, но кроме того, еще умен, космополитичен и, возможно, богат. Он не только оплатил мои билеты и проживание, но еще кормит, развлекает за свой счет. Сегодня мы ходили в спа «Эсперанса». Кажется, это слово пишется именно так. Очередной день блаженства. Блаженства и наслаждения.

Дневник Мэгги Уолтер

Несмотря на предложение Эндрю выспаться, проснулась я рано. Эндрю, должно быть, совсем вымотался, потому что, заглянув в его комнату, увидела, как он, растянувшись поверх одеяла, мирно похрапывает.

Я натянула прогулочные шорты, майку на бретельках и вышла прогуляться, сначала вокруг комплекса, потом спустилась к самому пляжу и вернулась обратно. По пути мне попался сад кактусов с более чем тридцатью видов этого растения. Даже не представляла, как кактусы, оказывается, красивы. Для меня это всегда были лишь колючки, к которым не стоит приближаться. Возможно, здесь кроется метафора.

Когда я вернулась в кондо, Эндрю уже сидел на патио и потягивал кофе.

Увидев меня, он улыбнулся:

– Где ты была?

– Просто гуляла. Ходила до пляжа и обратно.

– А я было испугался, что ты сбежала от меня с другим мужчиной.

Я подошла, села к нему на колени и поцеловала.

– Мне тоже приятно, когда ты ревнуешь.

Уже через полчаса мы были в центре города. Машину оставили чуть левее от mercado. Кругом было полно туристов, они переходили от одного уличного торговца к другому, входили и выходили из магазинов одежды и ресторанов. Мы немного побродили вокруг, оказались на блошином рынке, раскинувшемся на несколько акров. Его наполняли торговцы, они продавали гончарные изделия, одежду, дешевую бижутерию, электронные безделушки, всякую дребедень, обычно популярную у туристов. Я ничего не купила, только фруктовый лед и шляпу, потому что солнце пекло нещадно.

Погуляв по блошиному рынку, мы направились к пристани, нашли уютное местечко в тени пальмы и присели отдохнуть.

– Как здесь много лодок.

– Однажды я их все посчитал, – сказал Эндрю. – Это, конечно, ничего не значит, так как их количество меняется каждый час. Но тогда я насчитал сто сорок семь штук.

– И что заставило тебя это сделать?

– ОКР, обсессивно-компульсивное расстройство. Я всегда все считаю. Наверно, поэтому и занялся финансами.

– Ты когда-нибудь выходил в море?

– Раньше да, – поделился он. – Причем часто. Когда у меня была лодка.

– У тебя была своя лодка?

Он кивнул, и лицо его приняло ностальгический вид.

– Тридцать пять футов в длину. Я назвал ее «Встреча».

– «Встреча»?

– Да, удобное название. Уехал отдыхать, а секретарь говорит клиентам: «Он на встрече».

– Умно, – усмехнулась я.

– Отличная была лодка. Когда дела пошли плохо, пришлось ее продать, – вздохнул он. – У меня есть мечта: поселиться на пенсии где-нибудь у моря и купить себе рыбацкую лодку, небольшую, но чтоб на ней можно было выходить в открытое море. Как Хемингуэй.

– Хемингуэй-писатель?

Эндрю кивнул.

– Хемингуэй любил море. У него был тридцативосьмифутовый катер, который он назвал «Пилар» в честь своей второй жены. Он был заядлым, совсем незаурядным рыбаком. Говорят, всегда брал с собой на борт пистолет-пулемет Томпсона, чтобы стрелять в акул, если они вдруг решат полакомиться его добычей.

Как-то раз они с другом поймали марлина, тянувшего на тысячу фунтов – крупнейший улов для обоих. Пока друзья пытались затянуть рыбину на лодку, приплыли акулы. Хемингуэй достал свой томми-ган и давай по ним палить, но план его не сработал. Кровавое месиво в воде приманило сотни голодных акул. В итоге рыбакам досталась лишь половина такого дорого сердцу улова.

Дружба кончилась, приятель обвинил Хемингуэя в том, что из-за его стрельбы он потерял самую большую из пойманных им рыб. С другой стороны, весь остальной мир от этой истории только выиграл, так как она легла в основу книги «Старик и море».

– Ты столько всего знаешь, – восхитилась я.

– Много читаю.

– Меня всегда удивляла связь между мужчинами и лодками.

– Меня тоже, – согласился он. – Может, страсть к путешествиям заложена в нас природой, а море – последний жизненный рубеж.

– У тебя тоже тяга к странствиям?

– Иногда я мечтаю просто исчезнуть, – не глядя на меня, тихо произнес Эндрю.

Я снова посмотрела на море.

– У моего отца была похожая лодка. – Я показала на элегантное, двадцати с лишним-футовое судно, стоящее прямо напротив нас. – Насколько помнится. Я видела ее всего лишь раз.

– Почему?

– Она была не для нас. Он купил ее на страховые выплаты после смерти мамы. С тех пор я редко его видела.

Следующие полчаса мы просто наблюдали, как лодки приходят к пристани и отходят от нее.

– Посмотри, какая большая вон там яхта, – сказала я. – Интересно, сколько она стоит.

– Пару миллионов, – ответил Эндрю. – Здесь много денег. – Он показал на яхту, покачивающуюся в ярдах ста от пирса. – Видишь вон ту?

– С парусами или ту, что рядом, огромную черно-золотую?

– Которая черно-золотая. Раньше она принадлежала моему приятелю.

– Гигантская. Это тот же приятель, кому принадлежит кондо?

Эндрю кивнул.

– Внутри очень красиво. Жалко, я не могу тебе ее показать. Мраморные столешницы, деревянный пол из твердых пород, отдельный обеденный зал. Даже танцпол есть.

– Сколько стоит такая яхта?

Эндрю улыбнулся.

– Раз спрашиваешь, значит, она тебе не по карману.

– Я и так знаю, что не по карману.

– Чуть больше трех миллионов.

– Твой приятель очень богат.

– Был. Теперь он просто богат. – Эндрю снова перевел взгляд на лодку. – Они сменили название. Раньше яхта называлась «Волнение».

– В смысле, переживание?

– Да, но только морское.

– Интересно.

– Он умел играть словами. Одно время яхта называлась «Вольный ветер», это как раз про него, он любил свободу.

– Сорвиголова?

– Кто?

– Твой приятель.

– Раньше был. Но сейчас уже угомонился.

– Вот бы мне с ним познакомиться.

Эндрю повернулся ко мне.

– Я не хочу, чтобы вы встречались.

– Почему?

– Потому что ты ему понравишься.

– Тебе не о чем беспокоиться. – Я поцеловала его в щеку.

Мы пообедали в небольшом морском ресторанчике и пабе прямо в гавани, после решили прогуляться по округе, пока не подойдет время спа-процедур.

Спа-салон «Эсперанса» вполне оправдывал свой высокий ценник. Первые полчаса мы провели в их фирменном терапевтическом бассейне, Pasajede Agua – своего рода контрастная ванна, когда чередуется горячая и холодная вода. Сначала мы посидели в бассейне с горячими источниками, потом перешли в термальный грот и в конце ополоснулись под прохладными струями водопада.

Затем нам выдали толстые махровые халаты и велели дожидаться массажистов в специальной комнате. Эндрю заказал для нас особую