Неровности берега создавали узкий полуостров между частями заводи. Я решил использовать его, чтобы не спалить прямо в первые дни своего владения этой землей весь лес и берег.

На каменистом участке сложил на широкой костёр, снизу сухой валежник, выше сучья. Нормальных поленьев нет, но настоящий костёр и не нужен. Мы просто побоялись выпускать элементаля в домашнем костре.

Николай развёл огонь и перетащил несколько горящих поленьев в мой костёр, умело запалив и его (признаться, без бородатого обитателя моих берегов я бы повозился долго).

Потом мы перетащили камень элементаля в огонь.

Элементаль долго не реагировал, я уже решил, что всё, надо скакать при помощи Шила за бензином, но в конце концов камушек ожил и стал выдавать вокруг себя протуберанцы огня.

Элементаль огня, хотя и был запущен позже всех, «проснулся» за пару минут и догнал своих собратьев.

Внешне элементаль воздуха напоминал тройной смерч и это было странное зрелище, потому что в метре он него не было ветра. Он вообще остановил ветер над берегом, словно дёрнул за рубильник. А сам он был таким плотным переплетением стихии что, казалось, кинь в него кончик клубка ниток, он размотает его за пару секунд.

Элементаль воды был похож на струящийся шар. Он был тёплым и когда стоишь с ним рядом, кажется, что слышишь озорной смех.

Водный элементаль почти сражу же, когда дорос до диаметра в семь метров «уполз» в реку. Видимо, знакомится со стихией. Воздушный остался на месте.

Нам повезло и огненный не стал шарахаться по окрестностям, а полностью поглотил все поленья, которые были в том, стартовом костре и обратившись в огненную кляксу, некий огненный аналог амёбы, жутковатым образом перелетел в домашний костёр Николая.

— Ну всё, теперь его тушить нельзя. Пойду дров заготовлю, — не прощаясь, Николай подхватил топор и ушёл.

Я стался на берегу один, слегка обалдевший от всех этих событий.

Надо бы и мне уходить. Гоблин сказал сутки их не трогать, а мне надо Фёдора Ивановича поднимать, за куратором лететь в Барнаул. Нет, не Барнаул, Бийск. Карту что ли купить?

* * *

— Аркадий Ефимович, а почему от Вас костром воняет? В поход ходили? — пилот скептически осмотрел весь мой потрёпанный вид.

— Да я, это… Короче, да, ходил. Поневоле ходил. Как самолёт?

— Самолёт готов, топливо заправлено, механика проверена.

Семейство осваивалось на новом для себя месте.

Переехали при помощи грузовика. Самолёт перегнали. Освоились, закупились.

Отец семейства определил как административный корпус здание местного штаба, а жилым — небольшую уютную казарму. Скорее всего, она была офицерской.

При этом готовил он на кухне.

Военная база была огромной. Не достаточной, конечно, чтобы сделать взлётно-посадочную полосу прямо на ней, но довольно-таки большой. Всё же тут обитало две сотни человек, была масса строений, как жилых, так и вспомогательных.

Теперь семейство осваивало базу, как тараканы заводскую столовую в отсутствии поваров. Расстояния большие, они иногда перекрикивались.

Отец семейства кашеварил, продукты вояки по большей части бросили. Они вообще много чего бросили, какие-то вещи, словно следы погрома, валялись то там, то тут. Учитывая, что база — это не один гектар утоптанной земли (только плац имел неровную брусчатку, в остальном везде был грунт сухой и плотный, как камень и грязные уложенные кирпичом дорожки между зданиями), бардак тут был феноменальный.

По этому поводу средний брат ходил, толкая перед собой тачку и матюкался почти при каждом шаге.

— Чего это он? — спросил я Фёдора Ивановича.

— Ругается, что бардака много, — Фёдор похлопал себя по карманам, словно искал сигарету, потом горестно вздохнул.

— А он намерен всё прибрать?

— Ну, вроде того.

— А зачем? Ну, то есть, вы его об этом просили?

— Не просили, — пожал плечами Фёдор. — Но подойти спросить боимся.

— Тут же миллион предметов валяется⁈ Когда боевики эвакуировались, то собирались, мягко говоря, в спешке.

— И тем не менее, он всё собирает по кучам и систематизирует. Заставил Иваныча починить ворота, причём все. Заставил его выбрать здание под мастерскую. Теперь стаскивает туда всё, что относится к слесарному инструменту. Отдельное здание под ангар. Ещё в один сарайчик — шанцевый. Мы не подходим, а то и нас припашет. Ходит себе и ходит. Хорошо же, что никого не трогает, что всё сам.

— Ну, так-то да. Безопасный вариант. И охраны тут нет, кроме вас самих. Оружие вам купить?

— Нет, мы нашли несколько брошенных в спешке ружей, плюс купили по мелочи, пока у озера жили. Ну что, когда летим?

— А откуда взлетаем?

— Я уже опробовал подъездную дорогу, ведущую к военной базе. Вполне подходящая, только от ангара вручную катить приходится. Можно будет поле за базой задействовать, но и туда катить, к тому же там стена периметра. Короче, пока так.

— Я переоденусь и буду уже готов. Тебе же надо карту посмотреть?

— Ну да, было бы некисло знать, куда мы летим и каким маршрутом. А по погоде что-то слышно?

— Не в курсе. Небо вроде чистое.

— Ладно, если будет гроза идти, сядем, где придётся. Иди, переодевайся, Аркадий Ефимович, слетаем за твоим этим, дядей Мишей.

— Слетаем. Пока время есть. А то у меня завтра торжественные мероприятия.

— И ты с корабля на бал?

— На него. Я торжественные — не очень-то люблю. Я бы лучше в небо.

— Такая уж нелёгкая графская доля.

Глава 11

Географический фактор

Летать на самолете мне определённо не наскучит никогда.

Да, самую малость смущает тот факт, что все полёты имеют статистическую вероятность умереть. Что называется, ненулевую. В моём прошлом мире каждый день поднимается в воздух десять тысяч самолётов и все они приземляются. Почти всегда они приземляются благополучно.

Но.

От одного не слишком умного молодого человека я слышал утверждение про США, о том, что там не бывает авиакатастроф.

В такие моменты я обычно лишь горько вздыхаю, потому что многие точки зрения существуют только благодаря невежеству. В моём мире в США самолетов больше всего. И бьются они не то, чтобы обязательно каждый день, но парочка в неделю такое делает. В большинстве случаев это так называемая малая авиация, самолёты с числом пассажиров до четырёх. Поскольку происходит это, как и ДТП, постоянно,