повезло? Я сорвал настоящий джекпот и просто не знал, как с ним справиться? И все же что-то во всей этой истории с Джио — кем бы он ни был, — должно было быть. Никто не появлялся со спортивными сумками, набитыми деньгами, чтобы купить кучу бархатных картин, и уж точно не дважды за последний месяц или около того. Должен быть какой-то подвох, и это сулило нам неприятности , если кто-то сможет связать это с Крэшем и мной. Хотя я был уверен, что Адель не станет меня трахать, если только не окажется в настоящей передряге, из которой нет выхода, Крэш был прав на ее счет. Тем не менее она была единственной, кого я знал, кто мог достать нужную нам информацию. Я не мог доверять ей полностью, но она была лучшим вариантом из всех, что у нас были, и лучше, чем любой из слизняков, которых Крэш мог подключить.

Вместо того чтобы ехать на дерьмовой машине Кевина-Кита и рисковать быть остановленными, мы вышли на главную улицу и смешались с теми, кто еще оставался на улице. По пути Крэш настоял на том, чтобы мы остановились у «Тако Белл». Он съел пару буррито, а я взял колу. Через пять минут мы снова были на улице, а пройдя еще около мили, оказались на окраине переполненной парковки.

HEADLIGHTS, самоназванный клуб для джентльменов, на самом деле был просто свалкой сисястого бара, который существовал здесь уже много лет. Неоновая вывеска на крыше изображала кривоногую женщину, прижимающую две большие фары к тем местам, где должна была быть ее грудь, и хотя я никогда не был большим любителем стрип-клубов, тот факт, что эти фары светили на парковку сдвоенными красно-синими лучами, был довольно впечатляющим.

К сожалению, на этом все, что можно было назвать хотя бы приближающимся к впечатлению, заканчивалось, когда речь заходила о HEADLIGHTS. Вокруг были другие места, и буквально все они были лучше. Сюда приходили те, кто не мог позволить себе элитные клубы. Последние несколько лет здесь также работала Адель, и, как она и сказала мне в пятницу вечером, здесь было многолюдно.

«Надо любить HEADLIGHTS, брат», — сказал Крэш, улыбаясь вывеске. «Это не самый лучший ресторан, но, если честно, мы тоже».

Я вытер пот со лба. «И в нем есть кондиционер».

«Не забудь про плейлист семидесятых и завышенные цены на напитки».

Благодарный за то, что он не включил в список достопримечательностей ни привычный состав экзотических танцовщиц (ни одна из которых не была такой уж экзотической), ни ужасный шведский стол на завтрак и ужин, я направился через парковку с Крэшем на хвосте.

Вестибюль был маленьким, тесным и почти таким же темным, как и снаружи. Обычная вонь скунсовой пизды, пота и жирной жареной пищи ударила в лицо, как только мы переступили порог заведения. К счастью, кондиционер тоже работал, а на улице было так зверски жарко, что в кои-то веки я смог смириться с этим. Само здание представляло собой большой одноэтажный прямоугольник, и все было выкрашено либо в черный, либо в красный цвет, что должно было придать готической сексуальности, но на самом деле придавало всему помещению вид и ощущение гребаного гроба. В фойе стоял банкомат, который выглядел старше меня и взимал самые возмутительные комиссии, которые я когда-либо видел, стены были увешаны обрамленными постерами хедлайнеров (женщин, которые в любом другом клубе штата были бы, в лучшем случае, в глубокой подворотне), грязный пол из промышленной плитки, покрытый разводами, ожогами и пятнами Бог знает чего, и маленькая черная кабинка со сплошной черной стеной справа от нее и турникетом слева. За турникетом виднелись бар, столики, частные комнаты, VIP-зона и главная сцена.

Мы подошли к кабинке. Адель сидела на табурете внутри. Она возилась со своим телефоном, но как только мы вошли, сразу же заметила нас и одарила меня одной из своих медленных, сексуальных улыбок.

«Не думала, что ты придешь», — сказала она.

«Забежал немного позже, чем планировал», — сказал я ей, облокотившись на узкую стойку. «Как дела?»

«Это лучше, чем быть на улице в такую жару». Она пожала плечами. «Привет, Крэш».

Крэш собрал волосы в хвост и закрепил его резинкой. «Как дела, детка, как поживаешь?»

Адель наклонила голову в сторону бара. «Ребята, если хотите зайти, ведите себя так, как будто вы меня подстраховываете», — сказала она, бросив взгляд на камеру наблюдения, установленную над входом. «У меня перерыв около десяти. Встретимся в баре».

Я посмотрел на Крэша, и он понял, что я могу поговорить с ней наедине.

Он сделал вид, что просовывает несколько купюр через маленькое отверстие в ее кабинке на поднос. Адель изобразила, что забирает их и кладет в ящик для денег, затем нажала кнопку, которая разблокировала турникет, и Крэш прошел внутрь.

«Есть шанс, что у тебя сейчас перерыв?» спросил я. «Мне нужно с тобой поговорить, это важно».

Адель пристально смотрела на меня этими диковатыми бензиновыми глазами, вглядываясь вглубь, оценивая. «Да», — сказала она мгновение спустя. «Конечно».

«Встретимся у входа».

Вернувшись на жару, я стоял, как придурок, и ждал ее, пока она не вышла через дверь и не присоединилась ко мне возле угла здания. Она выглядела хорошо. Действительно хорошо. Слишком хорошо, чтобы сидеть в будке в дерьмовом стриптиз-клубе, брать плату за вход, давать сдачу и иногда брать сет или два на главной сцене в те недели, когда ей нужны лишние деньги. На ней была белая толстовка, от которой она отрезала рукава, шею и низ, превратив ее в крошечную полуфутболку. На ней большими черными буквами был вышит боксерский бренд Everlast, и она свисала с одного маленького плеча, оставляя оголенной среднюю часть тела и выглядя исключительно обтягивающей. Из пирсинга в пупке свисал маленький серебряный шарик, под которым были надеты очень узкие джинсы и кожаные сапоги на шпильках, доходившие до середины бедра. Даже с четырехдюймовыми каблуками она все еще была арахисом. Ее короткие светлые волосы были как обычно нарочито взъерошены и уложены шпильками, помада была ярко-розовой и влажной, а глаза она накрасила обильным количеством черной подводки и теней. Если этого было недостаточно, она пахла еще лучше, чем утром, когда вышла из душа.

Адель покатала сигарету между губами