Шрифт:
Закладка:
Он попытался определить время возникновения версий о ясском и чешском происхождении Марии. Если первая содержится исключительно в Ипатьевской летописи, то чешская версия впервые появляется в одном из списков Новгородской первой летописи младшего извода первой четверти XV в. Эту датировку он обосновал упоминанием в рукописи великого князя Василия Дмитриевича, которым завершается перечисление великих московских князей.
Вкратце разобрав предшествующую историографию, А.А. Казаков пришел к выводу, что «единичному и неясному упоминанию сестры-„ясыни“ (в Ипатьевской летописи. – Авт.) противостоит целая летописная традиция, ведущая происхождение Марии „из чех“».
Ее началом, по мнению исследователя, стала одна из статей, предваряющих Комиссионный список Новгородской первой летописи младшего извода, относящаяся к первой четверти XV в. Здесь о супруге Всеволода Большое Гнездо сказано: «А княгини его Мариа Всеволожа Щварновна, дщи князя чешьского, постави церковь Успение святыя Богородицы, новый манастырь великымъ княгинямъ»[205]. Дословно то же самое читаем в Летописи Авраамки, составленной в 1495 г. в Смоленске, в рассказе о князе Всеволоде: «А княгини его Мария Всеволожа Шварновна, дщи князя чешьского, постави церковь Успение святыя Богородицы новый монастырь великым княгыням»[206].
Окончательный вид чешская версия происхождения Марии, по мнению А.А. Казакова, приняла в Тверском летописном сборнике, составленном в Ростове в 1534 г.: «В лето 6713… марта 2, на память святаго священномученика Феодота, пострижеся велика княгины Всеволожа Мариа, дщи Шварлова Ческаго, в черници и в скиму, в Володимере в манастыри святыа Богородица, иже бе сама създала, и нарекоша имя ей Мариа, в то же бе имя и крещена в Володимере, а приведена ис чех не крещена»[207].
Задал А.А. Казаков и вопрос: кем мог быть Шварн, предполагаемый отец Марии, и как он появился на Руси? В качестве киевского воеводы Шварн дважды упоминается в Лаврентьевской летописи (под 1146 и 1151 гг.), а четыре упоминания о нем содержит Ипатьевская летопись (под 1146, 1151, 1162 и 1167 гг.)[208]. Из этих известий выясняется, что он служил киевскому князю Изяславу Мстиславичу, а по их хронологическим рамкам вполне мог быть отцом великой княгини Марии. Правда, при этом ни одна из летописей не дает даже намеков на этническое происхождение Шварна.
Из летописей выясняется, что Шварн появляется на их страницах в 1146 г., а за два года до этого Изяслав возвратился из Новгорода, где был у своего брата Святополка, и, по словам летописца, «тамо и зимова»[209]. Любопытно, что именно в это время новгородский летописец по поводу Святополка передает следующую подробность: «Въ то же лето оженися Святопълкъ Новегороде, приведе жену из Моравы, межи Рожествомь и Крещениемь»[210]. Отсюда А.А. Казаков выстраивает следующую конструкцию: зимой 1143/44 г. вместе с моравской княжной на Русь в ее свите прибыл Шварн, который вскоре перешел на службу к князю Изяславу Мстиславичу.
Однако Изяслав Мстиславич скончался в ночь на 14 ноября 1154 г.[211], а между тем Шварн упоминается лето писцем еще дважды после этой даты. Это вынудило исследователя предположить, что после смерти Изяслава Мстиславича Шварн перешел на службу к его давнему союзнику Изяславу Давыдовичу, а затем служил уже переяславскому князю Глебу Юрьевичу, сыну Юрия Долгорукого. Переход Шварна к последнему А.А. Казаков объяснил следующим об разом: Глеб Юрьевич женился на дочери Изяслава Давыдовича, и Шварн перешел на службу к нему. Отсюда вытекает логический вывод: благодаря тесным связям Шварна в среде Рюриковичей он сумел удачно выдать своих дочерей.
Статья А.А. Казакова стала последней по времени из тех, что придерживаются чешской версии происхождения Марии, и в которых дается более или менее серьезный набор аргументов в ее пользу. Последующие сочинения на эту тему носят по преимуществу публицистический характер и ничего нового к ранее высказанным доводам не добавляют[212].
В поисках разгадки этнического происхождения Марии следует обратиться к биографии ее мужа – великого князя Всеволода Большое Гнездо. Историки, говоря о нем, любят приводить цитату из «Слова о полке Игореве», автор которого, характеризуя его могущество, образно писал: «Великый княже Всеволоде!.. Ты бо можеши Волгу веслы раскропити, а Донъ шеломы выльяти»[213]. Но при этом они удивительным образом проходят мимо того очевидного факта, что Всеволод являлся младшим сыном основателя Москвы Юрия Долгорукого от его второго брака. Поскольку у Всеволода имелось десять старших братьев, по тогдашним правилам наследования самое большее, на что он мог рассчитывать, – быть одним из мелких русских князей, которому до конца жизни предстояло оставаться на вторых и третьих ролях и даже не мечтать о великом княжении.
Первые годы жизни Всеволода, казалось бы, подтверждали данное правило. Княжич осиротел в возрасте двух с половиной лет, когда 15 мая 1157 г. в Киеве скончался Юрий Долгорукий. Сразу после этого во Владимиро-Суздальской земле при поддержке ростовского и суздальского боярства вокняжился его старший брат Андрей Боголюбский (от первой супруги отца). Сделано было это вопреки последней воле Юрия Владимировича, предназначавшего этот удел своим младшим сыновьям[214].
Многие во Владимире и Суздале были недовольны вокняжением Андрея Боголюбского. Чтобы предупредить возможную усобицу, последний в 1162 г. изгнал из своих владений вторую семью отца, его «передних» бояр, племянников Мстислава и Ярополка Ростиславичей (сыновей его рано скончавшегося старшего брата), а также ростовского епископа Леона.
