– Бесполезное занятие. Какой-то урок для швей. Я должен свой дух тренировать, а не…

Фраза так и осталась незаконченной. Инна Леви смотрела прямо на них, и в этот момент дежурная улыбка с ее лица испарилась.

– Минуточку внимания! – громко сказала она, прервав общий гомон. С виду очень милая женщина окинула несвойственным ей грозным взором всю мастерскую. – Кто не желает посещать мои занятия, того я заставить не в силах, никто вас не держит ни в этой мастерской, ни в академии. – Преподаватель развела руками и, чуть-чуть наклонившись вперед, обратилась конкретно к Маркусу: – Только знайте, что настоящие заклинатели духов просто обязаны владеть такими навыками, как обработка материалов. Без них такой заклинатель даром никому не нужен. Вам еще учиться и учиться!

Маркус стыдливо опустил глаза, даже немного покраснел, а Инна продолжала смотреть на него в упор, пока тот не взялся за инструменты. Еще минуту после этого в мастерской стояла тишина.

«Харизматичная дама, правда?» – шепотом сострил Рик.

«Отстань», – ответил Маркус.

Акциос поднял глаза на Эмили: она, сидя с ровной спиной, совершала плавные движения кистью руки, и перед ней возникало красивое фиолетовое сияние. До сегодняшнего дня студенты не использовали свои духи, теперь же можно было увидеть, кто с какой духовной силой сюда пришел. На всех столах светились желтые ауры, только два-три человека имели оранжевые духи, фиолетовый был единственный.

– Это ее дух? – спросил ребят Акциос.

– Да. Эпический, – сказал Рик. – Повезло ей, значит, на пятом курсе ничего делать не придется. Ты лучше поменьше отвлекайся, а то Инна и до тебя доберется, – Рик опять засмеялся, посмотрев на Маркуса.

Не прошло и десяти минут, как Эмили встала, объявив: «Я закончила! Могу идти?». Преподаватель подошла к ней, чтобы оценить работу, повертела лоскут в руках и удовлетворенно улыбнулась.

– Прекрасно. Ве-ли-ко-леп-но! Ребята, посмотрите сюда, вашей однокурснице удалось не просто сделать ткань прочной, но и придать ей легкость. Молодец. Полагаю, что сегодня ты сделала даже больше, чем требовалось. В таком случае можешь быть свободна.

Инна подняла кусок материи, чтобы все смогли ее разглядеть, подбросила ее на ладони, потянула за края. Ткань действительно на вид стала тоньше, но не рвалась, а в уголке красовался маленький цветочек, вышитый белыми нитками с фиолетовым отливом. Эмили стояла рядом, держала пальцами свой дух-иглу с таким видом, будто сделать это не составило никакого труда. Взгляд ее янтарных глаз был холодным и непроницаемым. С некоторых столов послышались вздохи, видимо, для тех ребят задание оказалось сложным. Первокурсники снова принялись за работу. «Что я говорила, выпендрежница», – опять услышал Акциос от завистливых девушек, в то время как Эмили покинула мастерскую.

***

Утром выходного дня Акциос отправился к дяде, чтобы рассказать о своих делах, спросить, не приходил ли ответ от матери, и просто повидаться. Трип сразу отдал племяннику конверт, подписанный ровным почерком Марты: «Акциосу от Марты из Стримвиля». Акциос подержал письмо в руках и убрал во внутренний карман, решив прочесть немного позже. Дядя в это время уже разливал по чашкам чай. Услышав про намечающуюся вечеринку аристократов, он обрадовался и сказал:

– Отлично, Акси! Это правильно, заведешь себе полезные знакомства. А кстати, в чем ты пойдешь?

– Я думал в форме пойти, а что?

У Акциоса из одежды было только три комплекта: форма Нового рассвета, то, в чем он уехал, и запасная одежда, которую он взял с собой. Жалование пока платить не начали, поэтому новую одежду он не покупал и в основном носил форму. Даже сейчас к дяде Трипу он пришел в ней.

– Что, прям так? Тогда мой подарок будет очень своевременным, – ответил дядя и взял из шкафа, как уже догадался Акциос, какой-то предмет одежды, завернутый в бумагу. Открыв обертку, Трип достал броский наряд из синего бархата с белым воротничком, украшенный цветными камнями. – Ну что, нравится? Я увидел его и сразу решил купить для тебя, чтобы мой племянник выглядел под стать учебному заведению.

– Ой, дядя, – Акциос слегка смутился. – Какой наряд. Очень красивый, но… ты же и так много для меня сделал.

Дядя рассмеялся, нагнулся и прошептал, прикрыв рот ладонью:

– Скажу тебе по секрету, мальчик мой, камни эти не настоящие. Но остальным об этом знать не обязательно, – уже в голос сказал он.

– Не знаю, дядя… Спасибо, конечно, но в таком наряде я буду чувствовать себя не совсем комфортно.

– Даже не думай отказываться, – настаивал Трип. – Вот увидишь, аристократы именно так и одеваются.

Вернувшись в общежитие, Акциос первым делом показал новую одежду друзьям, чтобы узнать их мнение. Маркус, тоже никогда не носивший ничего подобного, сомнительно оглядел подарок дяди и неопределенно пожал плечами. Сам он собирался надеть свой выходной дублет из темно-зеленой ткани. А вот Рик наряд одобрил:

– Для вечеринки пойдет.

– Да-да, уж получше, чем в форме, – добавил Маркус.

Акциос положил одежду в шкаф и сел на кровать. Теперь можно было и прочесть письмо от мамы. Он с легким волнением развернул сложенный в несколько раз листок и, глубоко вдохнув, принялся читать:

«Любимый Акси, мы с отцом получили твое письмо. С твоим поступком я еще не смирилась, но тобой горжусь! Отец тоже рад за тебя и передает поздравления. Сейко очень расстроился, вы ведь с ним с самого детства были неразлучны. Поэтому в следующий раз не забудь написать и ему.

Передай дяде Трипу, что он у меня еще получит! Обязательно пиши нам раз в месяц. Мы должны знать, что с тобой всё в порядке. Ждем тебя на Снежный покров. Целую, мама».

Акциос выдохнул. Значит, родители на него не сердятся. Только вот Сейко стало жалко. Почему-то у Акциоса возникло чувство, что он был в ответе за него. Получается, он обманул друга, пообещал, что никуда не поедет, а сам… А вдруг Дрейк опять начнет над ним издеваться, а Сейко, как обычно, поведется. Акциос решил, не откладывая, написать ему и всё объяснить.

Вечером следующего дня Акциос с друзьями отправился на вечеринку. Он всё же ощущал себя нелепо в своей новой одежде, но, когда они подошли к первому корпусу общежития, тут же понял, что дядя Трип, Рик и Маркус оказались правы. В форме он был бы белой вороной среди «верхушки общества».