Перспектива правых

Я утверждал, что люди захотят принять правила или налоги, ограничивающие их свободу, потому что эти ограничения в конечном итоге расширяют их возможности. Правые часто имеют своеобразный и очень ограниченный взгляд на природу этого общественного договора. По их мнению, существует ограниченное число ограничений на действия, которые могут быть приняты как часть общественного договора (убийство, воровство). Права собственности имеют решающее значение; неважно, как эта собственность была приобретена. Роль правительства заключается в обеспечении соблюдения прав собственности и частных контрактов. Это кажется им настолько очевидным, что вряд ли нуждается в обосновании.

Конечно, без принудительного исполнения контракты и собственность мало что значат. Без обеспечения исполнения контрактов многие выгодные обмены просто не могли бы состояться, особенно когда они предполагают, что одна сторона делает что-то сегодня (например, производит платеж), а другая - позже (например, поставляет обещанный товар). Аналогичным образом, без прав собственности инвестиции будут сдерживаться. Кто-то мог бы просто взять чужую собственность. Но, как я расскажу в следующей главе, права собственности должны быть определены. Права собственности и правила, регулирующие контракты, - это социальные конструкции, то, что мы разрабатываем и определяем для продвижения интересов общества. Они не были переданы с горы Синай и не являются следствием некоего таинственного естественного закона. Общество также должно решить, какие контракты должны быть приемлемыми и обеспечиваться правительством.

Многие правые, похоже, не понимают этого, или, точнее, они хотят правил, которые еще больше склоняют баланс сил в сторону сильных. В соответствии с принципом свободы договора, они утверждают, что правительство должно обеспечивать соблюдение частных контрактов, независимо от того, насколько эксплуататорским является соглашение, при условии, что контракты заключаются добровольно. Правые настаивают на принудительном исполнении, даже если существует большая асимметрия информации и даже если одна сторона ввела другую в заблуждение. Они разрешают и даже способствуют кооперативным действиям, осуществляемым в определенных формах через юридические лица - корпорации - в то время как другие кооперативные действия, такие как объединение работников в профсоюзы для продвижения своих интересов, они запрещают как сговор. Кроме того, они затрудняют совместные действия по возмещению убытков, причиненных корпорациями работникам или потребителям.

Эти правила и нормы, проталкиваемые правыми (положения, которые, по их негласному утверждению, должны быть частью общественного договора), имеют очевидные последствия для благосостояния общества и распределения власти и богатства. Люди с низкими доходами и даже те, кто находится в середине, могут противостоять интересам богатых, только работая вместе. Когда правые препятствуют этому пути, они де-факто поощряют эксплуатацию корпораций, увеличивают неравенство и снижают благосостояние общества.

Я сомневаюсь, что желаемый правыми общественный договор, сосредоточенный только на защите прав собственности и обеспечении соблюдения всех контрактов, возникнет в результате аргументированного обсуждения того, как должен выглядеть социально справедливый общественный договор, или даже общественный договор, способствующий повышению экономической эффективности. Меняющаяся природа нашего общества и экономики требует сегодня большего вмешательства и инвестиций со стороны государства, чем в прошлом, и, соответственно, более высоких налогов и большего регулирования. Мы можем спорить о том, каким образом лучше всего осуществлять эти инвестиции, но ни один разумный человек не может отрицать необходимость таких инвестиций и необходимость того, чтобы по крайней мере значительная часть расходов покрывалась государством.

Какие частные контракты должны иметь обязательную силу?

Сами по себе контракты, конечно, этически нейтральны; они могут способствовать как социально нежелательным сделкам, так и социально желательным. Хороший общественный договор не будет поощрять социально нежелательное поведение, и, соответственно, правительства не должны обеспечивать соблюдение частных договоров, которые это делают. Это настолько очевидно, что кажется банальным, - настолько же очевидно, как и то, что необходимо соблюдать правила, запрещающие воровать и убивать. Контракт, обязывающий кого-то делать что-то незаконное, сам по себе должен быть незаконным и, очевидно, не должен исполняться. Однако правые, подчеркивая "святость контрактов", не признают различия между социально хорошими и плохими контрактами. Конечно, в кулуарах неизбежно будут возникать разногласия и споры о том, какие контракты являются социально хорошими или плохими. Но как только мы признаем, что контракты - это социальные конструкции, мы признаем, что они могут быть хорошими или плохими, и что некоторые контракты, далекие от святости, на самом деле являются отвратительными.

Признание того, что могут существовать разногласия по поводу того, что является хорошим и плохим контрактом, поднимает интересные вопросы. Например, есть возможность поспорить о том, что именно следует разрешить продавать. Даже если бы все согласились с тем, что людям нельзя продавать свои почки, следует ли им разрешить продавать свою кровь? Есть некоторые свидетельства того, что результаты лучше как с точки зрения количества, так и качества (то есть отсутствия болезней, которые может передать переливание крови), когда кровь получают только путем добровольного пожертвования, и это становится общественной нормой. Аналогичным образом, что бы люди ни думали о проституции, возникает законный вопрос о том, должен ли контракт на предоставление услуг иметь силу в соответствии с законом.

Но хотя на периферии могут возникать споры о том, какие контракты должны быть приемлемыми и обеспечиваться верховенством закона, сегодня существует широкое согласие в том, что общественный договор не должен допускать, а тем более обеспечивать выполнение контрактов и положений договоров, которые поощряют детский труд, торговлю людьми, мошенничество и эксплуатацию, рабство, подневольное состояние или продажу органов и других жизненно важных частей тела.

Еще один пример сомнительного положения контракта: соглашения о неразглашении (NDA), которые корпорации все чаще включают в контракты. Возможно, в некоторых обстоятельствах секретность (отсутствие прозрачности) желательна, но часто секретность используется для того, чтобы скрыть тот или иной плохой поступок. Такие положения часто включаются в мировые соглашения, когда влиятельные мужчины совершают сексуальные нападения на женщин, и они оказываются серьезным препятствием для привлечения этих мужчин к ответственности. Роль NDA была подчеркнута в печально известном деле Харви Вайнштейна, киномагната и сексуального хищника. NDA также затрудняют, если вообще возможны, выявление и исправление других системных проблем, таких как расовая предвзятость в банковской сфере, где уже были иски и урегулирования. Я надеюсь и верю, что растет понимание того, что такие положения контрактов не должны иметь законной силы.

В главе 7 будут рассмотрены другие положения контрактов, направленные на усиление рыночной власти и расширение возможностей тех, кто обладает рыночной властью, для эксплуатации. При сопоставлении выгод и потерь свобод ответ должен быть однозначным: справедливый общественный договор не допускает составления эксплуататорских контрактов, не говоря уже о том, чтобы призывать или даже требовать от правительств обеспечивать их соблюдение.

Дополнительные положения социального контракта: социальная защита и помощь в управлении жизнью

Есть еще