Кто-то опередил меня.

Видимо, Ви Сенты.

Вспомнилось, как лихо Алесса обращается со своими кинжалами.

Выдвинул верхний ящик стола и достал тонкий изящный стилет. Нет, таких я больше ни у кого не видел. Но ножи Алессандры повторяли его изящные плавные линии. Рука одного мастера.

И, судя по донесениям, посыльный передал для моей жены посылку от Леона накануне его смерти.

Хлопнула входная дверь. Лакей поприветствовал Алессу. Звонкий цокот её каблучков прошелся вверх по лестнице, остановился над головой. Я выпил виски до дна.

Поднялся в спальню и застал жену с задранной юбкой. Она стояла, поставив одну ногу на кровать, чуть выпятив попку, и вынимала ножи из перевези на бедре.

Я же должен ей помочь?

Руки коснулись округлых бёдер. Какая же у неё нежная кожа. Светлая. Словно прозрачная и бархатистая. Ничего приятней не трогал.

Алесса передёрнула плечами, вздрогнула. Моя пугливая бестия.

— Поводок Артена у тебя, — сказал ей на ухо. И жена замерла.

Да, милая. Не стоит иметь много извилин в мозгу, чтобы сложить ваши действия. И если до этого момента я сомневался, тревожное дыхание и широко распахнутые глаза выдали тебя с головой.

Моя жена совершенно не умеет держать лицо.

Это и великая радость, и великое несчастье.

— Не понимаю, о чём ты…

Так приятно видеть её растерянность, беззащитность. Когда она не кидается на меня с ножом и не пытается отравить, Алесса очень красива. Нежный изгиб шеи, вдоль спины струятся мягкие вьющиеся волосы. Если убрать их в сторону, в самом основании шеи — короткие тёмные волоски. Приятно пахнущие её кожей. Сладким опасным запахом. Это какой-то яд. Белладонна?

Но сегодня к нему примешивается что-то дешёвое, лишнее.

— Тебя выдал нож. Да, ты зря оставила его в горле убитого. Таких мастеров на всю Европу один-два. И лучший делает лезвия для вашей семьи.

— Это мог быть любой из Ви Сентов.

Она повернулась ко мне. Гордая, неприступная, наивная.

И на шее у неё горит ярко-красный засос.

— Мог бы. Но это была ты. И мне нужен этот Артефакт. Его привезли в Мортен по моему заказу. Понятия не имею, как ты вынудила исполнителей открыть схрон, но это моя добыча.

Мой голос спокоен, как и я сам.

Мне нужно выяснить, где поводок, а уже потом разберусь с тем гадом, который пометил мою жену. Отрежу ему язык вместе с губами.

И тут голова взорвалась внезапными мыслями:

Сколько её не было?

Ограничились ли они поцелуем?

Что за бред!

Нет, конечно!

Она же Ви Сент! Красноволосая стерва, позволяющая себе шляться по ночам!

Что ещё мне придется ему отрезать?

Всё?

— Сколько у тебя мужиков, Алесса? Думаешь, я буду терпеть, что ты жмешься с ними по углам?

Моя жена удивленно хлопает глазами. Мы же о чём-то другом разговаривали. Неважно.

Я хочу получить ответ.

Она гордо выпрямляется, но всё равно ниже меня на добрый фут. Маленькая ядовитая бестия!

— Он просто друг.

— У тебя не может быть друзей!

Тем более таких близких! Жена должна сидеть дома и штопать мужу носки!

— Что за хрень ты говоришь? Почему это?

— Потому что у тебя есть я.

— Ронан меня поддерживает. А ты постоянно унижаешь и издеваешься!

— Ты спишь с ним!

— Нет!

— Врёшь!

— Я твоя жена. Я не могу спать ни с кем, кроме тебя.

— Докажи!

— Что?

— Что ты — только моя!

24. Алессандра

Резкий поцелуй, он кусает мои губы, мнет, задирает платье. Пытаюсь вырваться. Но руки ослабли. Я ещё не пришла в себя после ранения. Голова кружится. Это водоворот безумия, затягивающий, шквальный. Почему я не могу оттолкнуть этого мужчину? Мои руки обнимают его. Мои губы предательски отвечают на его поцелуи.

Это же Де Лот! Он же презирает меня.

Я тоже ненавижу его с детства. Моё первое желание, загаданное на четырёхлетие: “убить Де Лота”!

Отец впаял в меня эту ненависть. Мы не можем быть вместе. Я должна уничтожить Фабрицио Де Лота! Разорвать на кусочки. Стереть в порошок. Втоптать в пыль под ногами.

Но прижимаюсь к нему плотнее. Риц опрокидывает меня на кровать и тянет платье вверх. Ткань слишком нежная, а он слишком нетерпелив. Треск рвущегося подола похож на разряд молнии, свернувшейся между нами.

Фабрицио на секунду останавливается, смотрит на меня, будто только что пришёл в себя. Глаза совсем чёрные. Зрачок увеличился, и радужки не видно, рот приоткрыт. Губы покраснели. Мои упрямые самовлюбленные губы. Риц больше не пытается сохранить маску на лице. Он взвинчен, взбудоражен, рассержен. Он живой.

И я сама тянусь за новым поцелуем.

К чертям собачьим все эти кланы. Сегодня мы безродные, нищие, одинокие, но свободные. Без оглядки.

Ткань платья рвется до груди.

Риц откидывает края наряда в стороны и обхватывает руками мою грудь. Давит большим пальцем на сосок.

Никогда со мной такого не происходило.

Каждое его касание — подчиняет, ломает, побеждает. В его руках я готова стать вещью. Его вещью.

Он оставляет в покое мои губы и переключается на грудь. Выгибаюсь ему навстречу, словно бегу. Дыхание сбивается, я задыхаюсь. Он берёт в рот верхушечку груди и всасывает. Будто выпивая все соки. И тысяча искр разбегается от этой точки соприкосновения. От груди к бёдрам, в ноги, к пальцам, меня словно охватывает сияние.

Он просовывает руку между моих ног, нащупывает какую-то точку и давит с чётким, но непонятным ритмом. Танец его пальцев сплетается с моим дыханием, стуком сердца, его губами и пульсацией в моём животе.

Мне тесно в человеческом теле. Я хочу оказаться вне его. Обнять Фабрицио, вжать в себя и впитать. Так, чтобы мы стали единым целым.

Риц приподнимается, снимает штаны, а я не могу сдержать улыбки. Он пытается сложить их аккуратно, но руки его не слушаются. И через секунду он нервно отшвыривает брюки и возвращается ко мне.

Наконец-то.

У него большой красивый член. Самый красивый, который я видела за всю свою жизнь. Руки так и тянутся прикоснуться. Но это как-то… Риц перехватывает мои ладони, заводит мне за голову. Больно, плечо горит, рана растягивается, повязка натягивается, и в глазах выступают слёзы.

Риц слизывает их все.

— Прости, — он отпускает меня, позволяя обнять его спину. И взъерошить волосы.

О, да.

Это и есть экстаз.

Когда пальцы проходят