Шрифт:
Закладка:
– Я не люблю спортсменов, мам. – Маша закатила глаза и поставила на столик бокал с вином.
– Почему?
– Они слишком шумные. Агрессивные какие-то. Пьют, орут, пляшут до утра.
– А разве это плохо? – с непонятной обидой отозвалась та. – Это и есть молодость.
– Я уже не так молода, ма. Мне двадцать восемь, – напомнила ей Маша. – И орать песни до утра я не люблю. Не любила никогда. Да я и петь-то не умею.
– Понятно… – Мать помолчала и вдруг всхлипнула: – Твой отец пропал.
– В смысле?! – Маша подскочила на кровати. – Как пропал?!
– В том самом, что совершенно свихнулся из-за молодой девки.
– Ох, господи! Ма, ты… ты формулировки подбирай, пожалуйста.
Маша встала и пошла к окну, за которым было холодно и противно.
– А как еще?! Он вчера Светку на порог не пустил. Она приехала к нему с детьми, а он не пустил. – Мать уже всерьез плакала.
– Не верю.
Маша качнула головой. Ей вдруг стало очень холодно, хотя в номере была жара и она на ночь укрывалась одной простыней, убрав толстое одеяло в шкаф.
– Он даже не вышел к ней. Открыла эта шлюха! – сорвалась мать на крик. – Почти голая. И не пустила Свету с детьми. Сказала, что Ваня спит. А я не верю!
– Почему? Почему не веришь?
Холодом обдавало шею, лопатки. Казалось, изморозь скрипит на зубах. Маша даже провела рукой вдоль подоконника. Может, из рамы дуло? Нет. Все нормально. Пластиковые окна надежно защищали от ветра, терзающего голые деревья в санаторной парковой зоне. Чего ее так колотит?
– Потому что твой отец за всю свою жизнь ни разу не спал днем! Ни разу!
– Ма, ты без него уже больше двенадцати лет. Его привычки могли поменяться сто раз. К тому же… Молодая жена отнимает много сил и…
– Не мели вздор, Машка! – заорала на нее мать в полный голос. – А к нотариусу он зачем ездил, а? Не знаешь?
– Нет. Не знаю.
Она и правда не знала. Не сочинять же для матери удобный ответ.
– Я тоже не знаю, – чуть тише добавила мать. – Но догадываюсь.
– И?
– Квартиру с дачей на нее наверняка переписал. И теперь пропал.
– Мама! Ты…
Маша зажмурилась. Сжала пальцы свободной от телефона руки в кулак. Потрясла им в воздухе, словно обороняясь от невидимого противника.
– Хватит выдумывать. Твои веселые картинки, в кавычках, кого угодно сведут с ума. Что Светка по этому поводу говорит?
– Светка… А что Светка? Она тоже в шоке. Попыталась до него дозвониться, абонент вне зоны. Вечером сидела в засаде.
– Где? В подъезде?
– Да нет. В машине во дворе. Наблюдала за окнами.
– И что увидела?
– Увидела отчетливо эту девку. И какого-то мужчину. Но это точно был не отец. У меня самые нехорошие предчувствия, детка. Надо что-то делать.
– Что?
Маша с сожалением глянула на вино в бокале. На разрезанное яблоко. На распахнутую книгу. Отдыха не будет. Это она уже понимала.
– Светка едет к тебе. За тобой, – призналась мать. – Она хочет поговорить с тобой. Хочет забрать тебя оттуда. Чтобы как-то действовать. А ты уж сама решай.
– Что я должна решать?
Маша закусила губу, чтобы не заорать по примеру матери. Санаторий, в который она не хотела ехать, в котором мучилась, отдыхая, вдруг показался ей самым благодатным местом на земле. Крохотным, шумным, но благодатным. И она, честно-честно, не хотела теперь возвращения на Большую землю к матери, к Светке. Не хотела быть участником странной истории, которая, возможно, произошла с их отцом.
Возможно…
Она сидела в холле на мягком диване уже час, ожидая застрявшую где-то Светку. Рядом стоял ее видавший виды чемодан. На нем лежала ее сумочка. В руках Маша держала все ту же книгу, все на той же странице, не сумев прочесть ни строки.
– Привет, – раздалось над ее головой.
Она подняла взгляд. Парень. Высокий. Широкоплечий. В джинсах и легком пиджаке темно-синего цвета, под ним водолазка светлая, с неряшливым пятном на груди. На ногах белые кеды. Хорошая стрижка. Вроде симпатичный. То ли молодой, то ли не очень. Не понять из-за опухшего лица и мутных глаз. Перегаром несло ощутимо. Маша, не раскрывая рта, кивнула.
– Уезжаете? – спросил он и без приглашения уселся рядом с ней на диване. – А жаль. Я только-только хотел с вами познакомиться. Вас ведь Машей зовут, так? Я узнавал специально у дежурной.
Она не ответила. Демонстративно сморщила нос и помахала ладошкой перед лицом, словно разгоняла воздух. Он понял:
– Извините, – и тут же полез в карман пиджака за жевательной резинкой. Кинул в рот сразу три подушечки. – Вчера победу праздновали. Я вообще-то не пью. Поэтому и набрался. Не умею потому что.
Она все еще молчала, гадая про себя, спортсмен он или кто-то еще. Наверное, все же спортсмен, раз праздновал победу. Хотя тоже сомнительно. Что же это за спортсмен такой, если напивается?
– А я все хотел с вами познакомиться, хотел, да… не осмелился, – произнес парень вполне серьезно. – Слишком вы серьезная. Неприступная. Даже высокомерная.
Маша чуть не фыркнула. Светка всегда называла ее простушкой. Мать – чрезвычайно доверчивой. Отец – легкомысленной.
– Почему уезжаете раньше времени? У нас же с вами еще три дня?
– Послушайте… – Маша повернулась к нему, строго глянула. – Вам-то какое дело?
– Волнуюсь, – ответил он, неуверенно улыбаясь. – Раз раньше времени съезжаете, значит, по причине. Может, случилось что-то.
– Может, просто не понравилось, – перебила она его.
– Тогда уехали бы раньше. Почти сразу. Я так хотел сделать. Задержался из-за вас. И каждый день репетировал речь. И не вышло. И вот теперь…
– И вот теперь, с похмелья, решились?
– И вот теперь вы уезжаете. А можно я с вами уеду? Мне без вас тут делать нечего. И вообще… – Он помолчал, рассматривая ее внимательным приятным взглядом. – Меня Пашей зовут. Павел. Павел Окунев. Павел Иванович Окунев. Не слышали?
– Нет.
Маша отвернулась. Его взгляд ее волновал. Его взгляд ей нравился. И это было глупо и легкомысленно, как сказал бы отец.
– Я не занимаюсь спортом. Не знаю поименно знаменитых и не очень спортсменов. И я…
– А я не спортсмен. Я адвокат. И победу накануне мы праздновали с нашей конторой адвокатской. Они все приехали сюда на выходные. Арендовали зал, чтобы отпраздновать. Выиграли дело. Отстояли нашу территорию, офисное здание. Нас выселить пытались. Мы отстояли. Сложный был процесс. Тяжба три года тянулась. Мы победили.
– Поздравляю. – Она краем глаза заметила, как он вытащил из кармана визитку и протягивает
