Но начинаю с вопроса:

— Зачем ты выпендриваешься?

Майя не отвечает, смотрит на меня так, будто ничего хорошего от меня не ждет.

Тут она права… Сегодня ничего хорошего я ей точно не скажу.

— Ты сама ко мне пришла! — продолжаю с нажимом. — Я спокойно себе жил не тужил. Все у меня было в порядке, бизнесом занимался, вопросы решал. И тут ты. Королевна, мать твою… Спасите-помогите, вопрос жизни и смерти. Я ведь все бросил, с тобой поехал, все свои ресурсы предоставил, помог чем только мог. Теперь что? Ты получила, что было нужно, а я на хер не сдался, так?

— Я не просила тебя все бросать и ехать со мной! — стонет она с обиженным видом. — Я только хотела…

— Не пойму, ты чего ерепенишься? — перебиваю ее. — У тебя что, много вариантов, что ли? Я был и есть твой самый выгодный вариант. Вправду думаешь, что я тебе больше не пригожусь? Если у твоей Польки в три года такие проблемы со здоровьем, что дальше будет? Потом ведь опять ко мне прибежишь! Артем помоги, Артем спаси… Или у тебя есть какой другой олигарх на примете? Я предлагаю тебе честную сделку. Рожаешь мне второго, замуж идешь, клянешься в верности… Держишь клятву, мать твою так, и не выпендриваешься! На таких условиях я приму твою Польку.

Нормальное ведь предложение. Честное! Я уже достаточно выстрадал, чтобы его сделать. А она — чтобы принять.

Но не-е-ет.

Просто принять тот факт, что она уже моя с потрохами, Майя не может. Наверняка понимает, что уже никуда не денется, попросту не отпущу, но продолжает сопротивляться.

Ей поспорить со мной надо, прогнуть свою линию.

— Полька не моя! Она наша! — стонет Майя с надрывом.

— Никакая она не наша… — начинаю скрежетать зубами.

— Наша! — Майя сжимает кулаки. — Ты же даже результатов теста не дождался, ты же… А может, тебе просто выгодно считать Полю чужой дочкой? В этом дело?

Бред.

Сюрреалистический бред.

Но неожиданно до меня, как до жирафа на седьмые сутки, доходит очевидное.

Я-то ничего нового от ДНК-теста не жду, а вот Майя ждет. И вправду верит, что он ее оправдает. Как так-то?

— Херню не неси, — резко осаживаю Майю. — Если Полька моя, я буду только рад! Я счастлив буду!

— Ой ли… — тянет Майя с издевкой. — Что-то совсем не верится.

— А ты поверь, — продолжаю, разведя руками. — Если результат теста покажет, что моя, я ее приму в ту же минуту и без всяких условий. Я ее не просто приму… На брюхе вокруг тебя буду ползать, просить прощения, что сомневался. Сколько скажешь, столько и буду ползать. Если окажется, что моя…

Не верю в это, конечно же. Но Майя, похоже, верит.

Она приосанивается, впечатывает в меня горделивый взгляд и говорит:

— Готовься ползать!

— Без проблем, — хмыкаю в ответ. — Но и ты, дорогуша, готовься извиняться, если окажется наоборот.

— Я уже извинялась! — возмущается Майя.

— Хочу настоящих извинений, а не той игры на публику! — рявкаю на нее. — Таких, чтобы я поверил, что тебе вправду жаль!

Я тычу в нее указательным пальцем.

И только тут Майя замечает повязку у меня на руке.

— Что с тобой случилось? — спрашивает она с обеспокоенным видом.

«Ты случилась», — хочу ответить.

Но решаю промолчать о треклятой вазе и собственной глупости.

В этот момент мы оба слышим треньканье мобильных. И мне, и Майе одновременно пришли письма из лаборатории.

Мы нервно переглядываемся.

— Я думала, они пришлют результаты только завтра, — Майя громко сглатывает.

— Говорили же, что возможно и сегодня, если успеют сделать, — пожимаю плечами.

Мы одновременно открываем почту на наших телефонах, проверяем присланные результаты.

Глава 24. Ответы

Артем

Уверенность, с какой Майя лезет в телефон, наполняет меня… Не знаю даже, чем. Надеждой, что ли? Робкой такой, микроскопической.

Но как бы было охуенно, если бы я сейчас открыл результаты, а там… Сообщение из разряда: Артем Владимирович Булатов, вы баклан. И еще отец. И с женой вы зря разводились, и все у вас в жизни будет тип-топ, потому что теперь-то точно можно мириться со спокойной совестью. А на брюхе поползать не западло, если есть за что.

Открываю почту, нахожу нужное письмо, загружаю документ. А он не грузится, зараза. Крутится значок, обозначающий проценты загрузки.

— Блин, интернет отвалился, что ли? — стонет Майя.

По ходу дела, у нее все то же самое.

Но уровень загрузки на моем телефоне наконец достигает отметки сто процентов.

Документ открывается, и я…

Убеждаюсь в том, что чудес на свете не бывает.

А заодно в том, что даже крошка надежды может причинить весьма ощутимую боль.

Сам не понял, как это произошло. Вроде бы знал, что так и будет, что тест будет отрицательный, но поверил Майе! Поверил в ее утверждения, что она ни при чем, что прошлые тесты были ошибочные. Еще несколько минут назад она с такой уверенностью доказывала свою правоту, что я поневоле понадеялся, мать вашу.

Реальность обрушивается на меня градом.

Стою, пялюсь на экран телефона, костенею с макушки до пят.

Не отец я Польке. Не отец…

Причем шокирован результатом не только я, но и Майя тоже. Она буквально застывает над своим мобильным, закрывает рот ладонью, стонет. Потом поворачивается ко мне.

— Артем, что это? Как это вышло? Ты…

— Не смей! — рявкаю на нее. — Даже не думай еще раз меня обвинить в том, что я что-то там подделал!

Говорю это, и по ее взгляду вижу — она именно это и собиралась сказать.

Упрямейшее на всем свете создание!

Впечатываю в нее злой взгляд и требую:

— Давай, Майя, как договаривались еще минуту назад. Я жажду услышать твои извинения!

Хотя… Даже если она сейчас извинится тысячу раз, это вряд ли поможет.

Как это работает, а?

Не знаю, каким макаром, но та крошка надежды, что я мог быть отцом Польки, все поменяла для меня. Сковырнула незажившую рану, сделала во сто крат больнее, чем было еще недавно.

А я ведь думал, что смирился.

Думал, что поостыл за три-то года.