Он улыбается, а потом замечает у меня в руках таблетки.

— Что это? — спрашивает, изогнув бровь.

— Экстренная контрацепция.

Когда говорю это, мне не удается скрыть нотки осуждения в голосе. Ведь мне не пришлось бы глотать эти таблетки, если бы он позаботился о наличии резинок.

А Артем вдруг резко серьезнеет, подлетает ко мне и выхватывает таблетки из рук.

— Ты ебнулась, что ли? — Он потрясает ими в воздухе над моей головой.

Стою, хлопаю ресницами, пытаюсь прийти в себя после его грубых слов.

Он любит материться, это да. Но обычно это происходит не в мой адрес.

— Верни таблетки! — требую с надрывом.

— За каким чертом ты решила их пить? — возмущается он. — Объясни, зачем?

— Мы не договаривались на детей, — качаю головой. — А я ведь могу залететь. Ты меня даже не спросил и…

— Не спросил, и что? Теперь закидываться таблетками для аборта?

Артем выглядит угрожающе. И по любому другому поводу я с ним не спорила бы сейчас. Но эта тема для меня слишком важна.

— Я не хочу больше детей, — качаю головой.

— Что за бред, — он отмахивается от моих слов, будто они не стоят внимания. — Зато я хочу.

Простой такой.

— Верни таблетки! — Я смотрю на него с укором.

Артем стискивает челюсти, играет желваками, грозно на меня смотрит. А потом вдруг выдает:

— Убьешь моего ребенка, в ту же секунду пойдешь на хер. Ты поняла меня, Майя?

Я отшатываюсь от него.

Пытаюсь как-то переварить его последнюю фразу, а она встает в горле комом.

Лучше бы он меня в лицо ударил, чем вот так словами наотмашь…

Получается, для него это по-прежнему так просто — взять и послать меня на хер, чтобы свалила из его жизни.

Прямо как три года назад.

Мгновенно проваливаюсь в события трехлетней давности.

Вспоминаю, как я стою у кроватки месячной Поли, качаю ее и еле могу разлепить веки от усталости. Малышку мучают колики, и последние сутки я хожу как зомби, потому что спать она мне не дает.

Слышу, как Артем заходит в дом, радуюсь, как последняя дурочка, ведь соскучилась. Ожидаю, что он мне сейчас ка-а-ак поможет с ребенком, как покачает, чтобы я хоть чуть-чуть поспала…

Вижу мужа и спрашиваю:

— Как командировка, милый?

А он вместо ответа подлетает ко мне с красными глазами и сует в лицо какие-то бумажки.

В тот момент я была такой уставшей, что даже не сразу смогла прочесть, что там было написано. Вообще поначалу не поняла своим замученным детскими визгами мозгом, чего он хотел от меня…

И тогда Артем меня послал:

— Собирай свои вещи и иди на хер из моего дома!

Вот так одна лишь фраза разделила мою жизнь на до и после.

До — была любимой женой, после — стала матерью-одиночкой с дырой в кармане и больным ребенком. Как хочешь так и выживай.

И после этого Артем еще хочет от меня каких-то там детей? Он нормальный вообще?

Как показывает практика, для него послать меня на хер с концами — дело обычное.

В этот момент мне становится совершенно не важно, что было между нами в последнюю неделю. Это всего лишь неделя против трех лет одиночества и обид, а также его подлого поступка, который я до сих пор ни понять, ни простить не могу. Как он смел со мной так тогда?

В эту самую секунду мне вдруг делается непонятно, как я вообще могла подпустить Артема к себе. Я такое пережила, что в страшном сне не приснится. А он стоит тут и рассуждает о том, как снова пошлет меня на хер. Как ненужную собачку…

Я буквально давлюсь обидой. Безумно злюсь на себя, что снова допустила это, позволила, чтобы он в очередной раз вытер об меня ноги.

Молча разворачиваюсь, хватаю сумочку и спешу на выход.

— Ты куда собралась? — рычит Артем. — Мы не договорили!

— На хер, — пожимаю плечами. — Ты ж послал, вот схожу пожалуй.

На это Артему ответить нечего. Стоит с вытянутым лицом, глазеет на меня.

А мне все равно, как я выгляжу. Я видеть его больше не могу.

Глава 21. Не очень гордый мужчина

Артем

Это что только что было?

Чешу затылок, соображая, на что ее величество изволила обидеться.

Женщины — это какой-то трындец… Они живут своими понятиями и совершенно нелогичными выводами.

Неужели Майя всерьез думала, что я даже чисто теоретически могу нормально воспринять ее желание вытравить мой плод? Помирились же вчера! По-человечески…

Хорошо хоть, таблетки у нее забрал, теперь не наделает глупостей.

Подхожу к столу, кладу серебристую упаковку с двумя таблетками возле двух пачек презервативов. Откуда взялись? Майя купила, что ли? Надо же, какие мы запасливые, взяла сразу две, чтобы нам уж наверняка хватило…

Так боялась залететь? Всерьез не хочет от меня ребенка?

Морщусь от осознания этого. Ни одному мужику на этой гребаной планете не будет приятно такое узнать.

Неожиданно меня прошибает мысль — ей ведь ничего не стоит снова пойти в аптеку, которая находится совсем рядом, и опять купить треклятые таблетки. Там же их и выпить!

Как только эта славная мысль доходит до меня, лечу в спальню. Натягиваю на себя джинсы, свитер. Хватаю куртку и со всех ног спешу вниз, а потом в аптеку.

Не позволю ей пить никакие таблетки. Пусть для разнообразия моего ребенка поносит, а не чужого!

Влетаю в небольшое пространство аптеки, шарю взглядом.

Пару покупателей стоят у кассы. Майи нет.

Немного жду, потом подхожу к провизору, показываю ему фото Майи и спрашиваю, приходила ли она сюда в ближайшее время. Тот качает головой: мол, нет, не приходила, была один раз минут сорок назад.

Лишь тогда с облегчением выдыхаю.

Вот так марш-бросок спозаранку.

Звоню Майе.

Очень хочу по-нормальному с ней поговорить, но абонент, мать ее так, недоступен.

Эта дева делает все для того, чтобы взорвать мне мозг.

Выхожу на улицу, ежусь от прохладного весеннего ветра и соображаю, что делать дальше.

Я как-то не планировал разругаться с Майей вдрызг с утра пораньше, другие были намерения.

Вообще не хочу с ней ссориться. Не хо-чу!

Надо же именно в этот момент позвонить Максу Орлову.

— На связи, — буркаю в трубку.

— Привет, Темыч, ты уже