В плохие дни я находил утешение, наблюдая за спящей Дебой. Видимо, в прошлой жизни я сделал что-то очень хорошее, раз теперь имел возможность держать на руках такое сокровище. Быстрый ритм ее крошечного сердечка дарил необходимое тепло.

Но в тот вечер моей дочери тоже не спалось.

– Папа, а двайцать два – это много? – прошептала она.

– Смотря двадцать два чего. Двадцать два объятия – мало. По утрам я обнимаю тебя гораздо больше. Двадцать два жареных каштана – много. Помнишь, что произошло, когда ты съела целый кулек?

– Двайцать два покойника, – сказала Деба.

Эти слова, произнесенные тонким голоском моей дочери, произвели на меня ошеломляющий эффект. Я похолодел.

– Каких еще двадцать два покойника, дочка?

– Я услышала это в садике, когда делала пи-пи в туалете. Один взьослый сказал, что у моего отца за спиной двайцать два покойника. Можно их увидеть?

Черт. Вот что имела в виду Альба… Вот в чем причина. Для некоторых Деба была дочерью Кракена. Другие же видели в ней дочь того, кто убил двадцать два человека.

– Меня раскрыли! Как они узнали? – беззаботно ответил я.

– Что узнали, папа?

– О моем костюме на Хэллоуин. Я собирался стать охотником на зомби и носить на спине мешок с двадцатью двумя куклами-зомби… Но это секрет. Как они узнали?

– Папа, от людей из магазина костюмов.

– Точно! От них. Больше туда не пойдем, Деба, – сказал я, поглаживая ее мягкие светлые волосы, отчего дочка обычно засыпала за считаные минуты.

– Нет, не пойдем, папа… – пробормотала она и вскоре задышала ровнее.

В дверях, скрестив руки на груди, нас уже некоторое время слушала Альба. Слова были излишни.

Почти три года назад мы с Альбой дали обещание, которое объединило нас против всего мира: всегда придерживаться одной версии, без расхождений. Единым фронтом. Только это могло уберечь Дебу от гибельного влияния извне.

14. Эррерия

Унаи

Сентябрь 2019 года

Ночь выдалась тяжелая. Я любил их обеих, и никого дороже у меня в жизни не было. Но речь, как я уже начал догадываться, шла не о том, что Альбе нужно отдохнуть несколько дней в деревне.

Я не спал до пяти утра, изучая тени на потолке. Затем, приняв душ, прокрался в потемках поцеловать в лоб своих любимых женщин, натянул кроссовки и выскочил на асфальтированную дорожку. Раннее утро встретило меня ледяным дыханием. Я надел наушники и побежал трусцой под аккомпанемент «Cold Little Heart».

Я миновал площадь Белой Богородицы, намереваясь нырнуть под зеленые своды парка Флорида, когда возле поворота на Эррерию мой путь пересекли две странные фигуры. Странные, потому что одна из них была в сутане – деталь, показавшаяся мне как минимум неожиданной в шесть часов утра в пятницу. Рыжие волосы другой фигуры я узнал с первого взгляда. Оба непринужденно смеялись, хотя не выглядели пьяными.

– Доброе утро, Лопес де Айяла! Совершаете утренний обход? Горожане под надежной защитой? – спросил Альвар с неподдельной радостью. Он узнал меня, лишь когда мы оказались нос к носу.

– Дон Альвар, доброе утро… или лучше сказать – доброй ночи? – Я вопросительно посмотрел на Эстибалис.

– Вчера вечером мы пошли на выставку сутан в Музее сакрального искусства в Новом соборе, а потом я решила показать Альвару ночную жизнь Витории, – ответила Эсти и недоуменно уставилась на свой телефон. – Уже десять минут седьмого? Как такое возможно?

Только Эстибалис была способна вывести священника в сутане на прогулку по Витории. Она всегда действовала по наитию. Ей все-таки удалось вытащить Альвара из башни. Я знал, что за кружечкой в баре Эсти изучала и препарировала его. Не совсем по правилам, однако у нас было два тела в морге и девочка в больнице, поэтому я не возражал.

– А ты в курсе, что раньше улица Эррерия называлась Феррерия? Альвар знает прежние названия всех улиц Старого города. А Сапатерия писалась через «З». А Коррерия называлась Пеллехерия в честь кожевников, обрабатывавших шкуры, и…

– Прочти уже наконец роман, Эсти, – прошептал я ей на ухо, затем крепко пожал руку Альвару на прощание и побежал дальше.

Притворный энтузиазм Эстибалис действовал словно бальзам на раздутое эго Альвара, однако мы с ней знали, что она опытная охотница и умеет расставлять силки. В течение ночи Эсти неусыпно наблюдала за Альваром вне его зоны комфорта и запомнила каждую деталь, чтобы позже написать выводы в своем отчете.

Для моей напарницы рабочий четверг еще не закончился.

* * *

Днем, после того как я навестил тещу в больнице и с облегчением убедился, что она идет на поправку, я сел в машину и снова поехал в Вальдеговию. Нужно было кое-что проверить.

К моему удивлению, деревянная дверь оказалась заперта, и никто, даже гид, не ответил на звонок по стационарному телефону для посетителей. Мне лишь предложили оставить сообщение на автоответчике.

Тогда я прибегнул к архаичному методу и постучал дверным молотком. Наверняка Альвар дома – паркуясь на стоянке возле рва, я заметил, как кто-то закрыл окно в кабинете, но занавески мешали разглядеть фигуру.

Продолжая упорствовать, пока дверной молоток в форме кулака не нагрелся в моей ладони, я уже подумывал разбить лагерь снаружи, когда дверь наконец открылась. Незнакомый и тихий мужской голос произнес: «Сейчас, сейчас…»

Я ожидал появления нового обитателя башни, однако мне навстречу вышел Альвар, завернутый в теплое одеяло, которое волочилось за ним по округлым камням двора.

На нем были очки с толстыми линзами, из-за чего близорукие светло-голубые глаза казались меньше. Но даже они не могли скрыть темные круги и большие мешки под глазами – последствия бессонной ночи. Его светлые волосы не были зачесаны назад, несколько волнистых прядей падали на широкий лоб и закрывали правый глаз. Похоже, Альвар этого не замечал.

– Чем могу помочь? – спросил он.

Голос тоже меня потряс. Дело не только в том, что он говорил тихо, почти шепотом, словно боялся нарушить дневной сон матери. Голос был тоньше и моложе, чем я запомнил. Вот что делает похмелье…

– Добрый день, дон Альвар. Извините за беспокойство, я оставил у вас одну вещь и пришел ее забрать…

– Прошу прощения, мы знакомы? Ты из деревни?

– Э-э… Нет, не из деревни. Я инспектор Унаи Лопес де Айяла. Вчера я приходил сюда вместе со своей напарницей Эстибалис Руис де Гауна. Вы хорошо себя чувствуете?

– Да, разумеется. Хотя немного устал, если честно. Наверное, у меня была тяжелая ночь. Но, пожалуйста, обращайся ко мне на «ты», иначе я