Помимо традиционных двигателей истории, в это время все активнее проявлял себя новый народ, о котором писалось выше, — татары. С ними связан один малозаметный инцидент из числа тех, которые многое меняют на политической карте мира. Когда Французский король Людовик IX Святой начал 6-й Крестовый поход, к нему на Кипр 14 декабря 1248 г. явилось посольство Татарского хана Хулагу (1217–1265), внука Чингисхана. Послы предложили королю союз против турок, поскольку собирались вторгнуться на земли Багдадского халифата. Но это, так сказать, на текущий момент. А в целом татары поведали перспективы раздела всего мира (!) между Французским королем и ханом Хулагу, который являлся несторианином по вероисповеданию. Его старшая жена Докуз-хатум, весьма влиятельная женщина, также была христианкой и покровительствовала Церкви. Несторианином являлся и один из самых удачливых полководцев Хулагу — Найман Китбука. Хан передал, что очень надеялся при помощи Людовика IX и в союзе с ним обратить в христианство всех татар (!).

Это необычное положение дел было обусловлено тем, что некогда гонимые официальными властями Византии несториане устремились на Восток, в земли, где еще не восторжествовал ислам. Монголы и подчиненные им тюркские народы, все еще пребывавшие в язычестве, оказались чрезвычайно податливыми влиянию несторианских миссионеров. Как выяснилось при общении с послами, среди татарской знати было много христиан, в становищах отстроены храмы, звонили колокола, стояли кресты. Причем среди татар оказались не только несториане, но и ортодоксальные христиане, число которых быстро пополнялось за счет захваченных русских пленных, перешедших на татарскую службу.

Принадлежность к христианству становилась фактором, решающим самые сложные политические вопросы. В частности, король Киликийской Армении Хетум I (1226–1270) направил в том же 1248 г. к хану послом своего брата, заключил союзный договор и был освобожден от всех податей и дани. В скором времени союзниками татар стали христиане Ближнего Востока, ассирийцы и греки, видевшие в них своих освободителей, а также князь Антиохии Боэмунд VI (1251–1275)[211].

Между Римским престолом и татарами также завязалась активная переписка. Папского посла Татарский хан спросил, кто является властителем Западного мира, и получил ответ: Римский епископ и император. Разумеется, с точки зрения татарина, второй был явно лишним. Поэтому он отправил апостолику обратное письмо, в котором величал себя «крепостью Божьей», «повелителем всех людей», а папе оставил титул «великий». Он подтвердил свое желание заключить мирный договор с Западом при условии, что папа и король прибудут к нему в ставку. Помимо прочего, это подразумевало закамуфлированную просьбу о принятии татар под папский омофор[212].

Чтобы не пасть под татарскими ударами, в 1253 г. Трапезундский император Мануил I Великий Комнин (1238–1263) обратился к Французскому королю с предложением сочетать их детей браком для организации военного союза.

Замечательно, что в 1253 г. хан Хулагу организует так называемый «Желтый Крестовый поход», направленный против исмаилитов-низаритов (или ассасинов) и Багдада. Он завершился полной победой татар, подчинивших себе ассасинов и взявших в 1258 г. Багдад, халиф которого аль-Мустасим (1213–1258) самонадеянно отказался подчиниться татарам. Город был разрушен, население умерщвлено и пленено, включая самого халифа, и только христиане вместе с евреями не претерпели никаких лишений. А в сентябре 1259 г. хан Хулагу опустошит Сирию. В ходе войны местные христиане примкнут к татарам и вместе с ними начнут громить мусульман[213].

В этом же году три сына погибшего Иконийского султана Кей-Хосрова II Кылыч Аслан IV, Кей-Кубад II и Кей-Кавус II явятся к хану Хулагу и получат от него ханские ярлыки на правление уделами.

Если бы Французский король отдавал себе отчет о грядущих перспективах, он не стал бы легкомысленно относиться к предложению Хулагу. К сожалению, король не видел будущего у этого союза, ответил неопределенно и всего лишь направил к Великому хану обратное посольство, подарив тому чаши, литургические украшения и шатер в виде часовни, изготовленный из тонкой ткани. Два года длилось путешествие французов в Татарию, но прием, оказанный им, не устроил их, и они вернулись обратно без результата. Все это привело к тому, что вскоре Египетский султан Бейбарс, аккумулировав все силы мусульманского мира, сумеет не только отбить татарское нашествие, но и захватит последние остатки христианских владений в Сирии и Палестине. Ислам был спасен, а возможность христианизации татар прошла мимо[214].

В таких условиях Феодору II нужно было сохранять предельную осторожность в отношениях с соседями, чтобы не поссориться с могущественными татарами и сохранить в целостности свои владения. Разделенный между братьями Иконийский султанат недолго оставался в состоянии мира. Кылыч-Аслан IV активно интриговал против брата, обвинил того в переходе в христианство (!), а Кей-Кубад II погиб в 1257 г. при невыясненных обстоятельствах. Кей-Кавус II попытался начать тайные переговоры с султаном Египта о совместных действиях против брата и татар, но его переписка стала известной, и он бежал в Никею[215].

Связанный договором, заключенным еще его отцом, Феодор II выделил сельджуку 400 всадников, не могущих играть никакой роли в предстоящих баталиях, и отказался открыто вмешиваться в отношения турок с татарами. В свою очередь, чтобы у татар создалось превратное, преувеличенно-опасное впечатление о его стране, он приказал вести их посольство, вскоре прибывшее к нему, самыми трудными горными дорогами. Когда те наконец прибыли к дворцу, их встретили многочисленные отряды византийских воинов, закованных в броню. Татары подумали и решили заключить мир. Никейская империя была спасена от татарского нашествия[216].

Но здоровье царя оказалось подорванным тяжелой борьбой и внезапно открывшейся болезнью. Ласкарис резко похудел, и никто из врачей не мог ему помочь. Лицо его стало багрово-красным, и он, теряя сознание, нередко падал наземь без чувств[217]. Феодор II умирал очень тяжело, прекрасно понимая, что Палеологи не забудут и не простят ему тех обид, которые он им нанес. И наверняка захотят сполна расплатиться с 8-летним Иоанном IV Ласкарисом — единственным отпрыском мужского рода в императорской семье, ставшим новым Римским царем. Со слабой надеждой он назначил регентом своего верного Георгия Музалона, ненавистного аристократии всей Никейской империи, первого министра двора[218].

Как рассказывают, перед смертью император принял вначале малую, а потом великую схиму. Призвав архиепископа Митиленского, он исповедался у него, прерывая слова криками: «Оставил я тебя, Христе мой!», и 16 августа 1258 г. скончался в Магнезии на Ерме. Похоронили Феодора II Ласкариса вместе с отцом в монастыре Спасителя в Созандрах[219]

LXXI. Император Иоанн IV Ласкарис (1258–1261)