то соответственно Михаил Палеолог мог стать и выбранным Римским царем, не имея для своих амбиций никаких привычных обоснований. То, что наряду с ним будет продолжаться царствование Иоанна IV Ласкариса, пока никого не смутило и не удивило. Сановники решили: пусть пока в Империи будут два царя — один избранный, второй — наследственный. А там будет видно... Соломоново решение! Похоже, что они готовы были бы совершенно устранить Иоанна IV: физическим путем или посредством отобрания у ребенка царской власти — это имело второстепенное значение.

Пожалуй, если и можно говорить о пике олигархизма в истории Римской империи, так применительно к данному периоду времени. Ни до, ни после никто не дерзал и не осмелился более заменять Божественную основу царской власти выборными началами в стиле самых слабых монархий Западной Европы. Примечательно, что обсуждался этот вопрос без синклита и патриарха, тайно, в узком кругу самых обеспеченных лиц Римской империи, которым уже давно надоело жить по принципам, установленным патриотичными Ласкаридами, в условиях жесткой дисциплины и абсолютной власти императора.

По требованию вельмож Палеолог клятвенно пообещал безусловное выполнение неких обязательств. В частности, никогда не вторгаться в дела Церкви и не претендовать на главенство в церковном управлении — аристократы заранее решили смягчить легко ожидаемую негативную реакцию патриарха Арсения путем наделения его дополнительными гарантиями неприкосновенности духовной власти. Затем назначать на высшие должности не родственников или знакомых, а лишь людей, опытом и знаниями доказавших свои способности. Из аристократов, конечно, и по совету с наиболее знатными людьми Империи. Будущий царь обещал также строго следить за законностью, чтобы ничьи права не нарушались. Палеолог клялся и в том, что не будет никого сажать в тюрьмы по доносам — только по суду. Отменялись судебные поединки и испытание железом, широко введенное в практику императором Феодором II Ласкарисом. За военачальниками сохранялись старые привилегии и поместья, в целом армия должна была сохранить то положение и содержание, какие имело при предыдущем царе. Наконец, Палеолог обещал поддерживать науку и сохранить жалованье ученым[229]. Конечно, это была самая настоящая «конституционная монархия» — дело невиданное в истории Римской империи. И, конечно, нежизнеспособное — по крайней мере, как вскоре выяснится, сам Михаил Палеолог принимал эти условия только в качестве тактического хода, вовсе не собираясь выполнять их, когда власть достанется ему в руки. Но в целом дело было сделано. 1 января 1260 г. в Магнезии его подняли на щит и провозгласили Римским императором, соправителем Иоанна IV Ласкариса, Михаилом VIII Палеологом.

Патриарх Арсений в те дни находился в Никее и был поражен неожиданной вестью. Первым его порывом было предать анафеме и Палеолога, и тех, кто провозгласил Михаила царем. Но, подумав, архиерей счел за лучшее связать Михаила VIII клятвами и сохранить за ним власть для блага Римского государства. Вскоре патриарх Арсений сделал то, чего так не хотел, — со священного амвона провозгласил Михаила VIII Палеолога Римским царем и украсил его голову императорской диадемой. Правда, он тут же оговорился в присутствии синклита и народа, что Палеолог обладает царской властью только на время, до совершеннолетия Иоанна IV Ласкариса, — важное уточнение, едва ли предусмотренное «реформаторами». Михаил VIII легко дал требуемое согласие, закрепив его словами клятвы, произнесенной публично[230].

Правда, в свою очередь и Палеолог потребовал клятв и письменной присяги от Иоанна IV в том, что тот не задумает никакого заговора против своего соправителя. Наверняка это была сцена, должная судить вовне о якобы чистых намерениях Михаила VIII. С другой стороны, встречные клятвы маленького царя явились бесспорным подтверждением в глазах всех греков в том, что, при всей неординарности возникшей ситуации, Иоанн IV Ласкарис сам также признал легитимность «выборного» царя[231].

Глава 2. Возвращение Константинополя. Конец династии Ласкаридов

Но, конечно, Палеолог вовсе не собирался выполнять слова присяги, прекрасно понимая всю шаткость своего положения. Если не сам Иоанн IV, когда подрастет, так какой-нибудь другой соискатель царского сана мог бы со временем сместить Михаила VIII. В конце концов, монархия стала «выборной», и где гарантии, что не изберут Римским царем другого? Поэтому Палеолог начал деятельно создавать положительное общественное мнение о себе и формировать группу союзников.

Первым делом он наградил полководцев, участвовавших в последнем сражении, почетными титулами и званиями. Севастократор Иоанн получил сан деспота, великий доместик — кесаря, а кесарь Константин, брат царя, — севастократора. Одновременно с этим под различными предлогами Михаил VIII освободил от должностей лиц, близких к семейству Ласкаридов, а самого близкого им человека, протовестиария Карианита, посадил в темницу по надуманному обвинению в государственной измене[232]. Все лица, ранее сосланные Феодором II Ласкарисом или посаженные в темницу, получили полную реабилитацию. Кроме этого, Палеолог начал деятельно женить своих родственников на представителях самых знатных и влиятельных семей Византии, быстро создав «группу поддержки», заинтересованную в стабильности его власти[233].

Наступил день коронации, и патриарх Арсений впервые жестоко разочаровался в своем простодушии. Накануне, когда вся церемония была уже проговорена и утверждена, Михаил VIII внезапно заявил некоторым архиереям, что негоже мальчику шествовать впереди взрослого мужа, прославленного на полях сражений и в мирной деятельности. Епископы согласились и пообещали убедить в необходимости корректировки торжественной процедуры патриарха Арсения. Но в действительности «Вселенский патриарх» узнал об этом только в самый день коронации.

Естественно, он возмутился, но, как выяснилось, его поддержали только епископы Андроник Сардский, Мануил Фессалоникийский и Дисипат. Остальные архиереи были целиком на стороне Михаила VIII. Возникла непредвиденная заминка; день проходил, но никакого решения не принималось. Наконец, окружавшие патриарха сановники и архиереи буквально заставили его начать церемонию. Палеолог шел первым с венцом на голове, а Иоанн IV Ласкарис, накрытый всего лишь священным покровом, но без императорской диадемы, шествовал сзади[234]. Фактически это означало, что венчан на царство был один Палеолог — было от чего прийти в отчаяние патриарху. Отметим также, что первоначально Михаил Палеолог задумывал повести вместе с собой крошечного сына Андроника Палеолога как будущего соправителя Римской империи. Но затем передумал, опасаясь вспышки гнева со стороны аристократической партии, не желавшей восстанавливать монархические начала в их истинной редакции.

Вскоре в Никею прибыли послы от Латинского императора Балдуина II, потребовавшего вернуть ему Фессалию. Спокойно, но твердо, как человек, чувствующий силу, Палеолог ответил в том духе, что это — земля его предков, которые правили в ней, а потому передавать Фессалию латинянам он не намерен. Тогда латинские послы начали требовать уступки других территорий, но Михаил VIII неизменно находил удачный повод, чтобы