отношения между государством и гражданами, учреждениями культуры и аудиторией, и все это в торжественной, эмоционально насыщенной атмосфере. Из-за тесной связи с важнейшими ежегодными политическими ритуалами праздничные эстрадные программы стали одним из самых экспериментальных жанров на Центральном телевидении. В 1968–1970 годах они, как и другие символически важные жанры, претерпели резкую трансформацию. Важнейшая эстрадная программа Центрального телевидения «Голубой огонек» (1962 – наст. вр.) в течение 1960‐х годов постепенно превратилась в праздничную программу, а ее трансляция ограничилась в итоге лишь несколькими ежегодными праздничными датами. В «Голубом огоньке», снимавшемся в декорациях кафе, изображалась дружная советская публика, чествовавшая выдающихся представителей интеллигенции и с благодарностью принимавшая от них подарки-развлечения. С 1970 года «Голубой огонек» был вытеснен новогодним музыкальным конкурсом «Песня года» (1971 – наст. вр.), авторы которого искали новые пути объединения советской телевизионной аудитории, экспериментировали с методами измерения зрительских вкусов и открыто обсуждали поколенческий и социальный разрывы в своей неоднородной аудитории.

ТЕЛЕВИДЕНИЕ В СОВЕТСКОЙ СИСТЕМЕ ПРАЗДНИКОВ

Советские праздничные торжества всегда были важным средством определения и продвижения новых – революционных и социалистических – отношений в обществе и символических систем, формирования образа коммунистического будущего и его приближения270. Кроме того, они были и одним из основных способов, при помощи которых коммунистическая партия стремилась мобилизовывать советское население и распространять политические послания как среди городской элиты, так и среди беспартийной, отдаленной и сельской аудитории271. К середине 1930‐х годов советский праздничный календарь структурировал экономическое производство, распределение потребительских товаров и даже взаимодействие советских граждан с государством: праздники были лучшим временем для того, чтобы требовать от государства повышения по службе или улучшения жилищных условий272. Кроме того, праздничные символика и даты сильно влияли на содержание и производство советских СМИ273. Символическое и экономическое значение праздников, конечно, не было чем-то уникальным для СССР, однако советское государство столкнулось со специфической дилеммой революционных государств: необходимо было создавать или пропагандировать новые праздники – и кооптировать или подавлять старые274.

С самого начала телевидение стремилось занять свое место в центре советской праздничной системы. В ранние, экспериментальные предвоенные годы и в первое послевоенное десятилетие оно подражало праздничной ориентации советского радио. Одной из первых телетрансляций была кинозапись парада в День революции на Красной площади275. Первый же прямой телеэфир с Красной площади состоялся в мае 1956 года, став впоследствии традиционным (ил. 4)276.

Ил. 4. Оператор центральной студии телевидения в день празднования 1 мая ведет репортаж с Красной площади (Д. Чернов, 1959) – ГБУ «ЦГА Москвы»

Как и советское радио, телевидение транслировало все популярные развлечения, какие только могло получить в свое распоряжение в праздничный период, связанный с торжественными датами и партийными съездами277. К середине 1960‐х годов перед прямыми трансляциями важных парадов и после них шли часы специальных популярных развлечений, включая кино, спектакли, футбольные и хоккейные матчи, годовые обзоры по фигурному катанию, юмористические скетчи, телевизионные фильмы и особенно концерты278. К 1971 году пять главных государственных праздников (8 марта, 1 мая, 9 мая, 7 ноября и 31 декабря – 1 января), а также съезды партии и пленумы ЦК сопровождались специальными развлекательными программами, которые длились от двух до десяти дней; менее важные праздники, например профессиональные, отмечались вечерними концертными передачами. И даже более мелкие, некалендарные праздники, такие как визит иностранного лидера или национальный праздник какой-то другой социалистической страны, отражались в телевизионной сетке особенными, тематически связанными развлекательными передачами279. В 1974 году руководству Центрального телевидения пришлось напомнить своим сотрудникам, что показ эпизодов американского мультфильма «Могучий мышонок» – это не лучший способ отметить состоявшийся в том году визит Ричарда М. Никсона280.

Как сложилась эта ситуация? Сама идея, что телевидение должно отмечать праздники популярными развлекательными передачами, была в конце 1950‐х годов далеко не единственным возможным пониманием отношения телевидения к праздникам. С конца 1950‐х существовало и множество других представлений о том, как именно телевидение должно вносить свой вклад в советскую праздничную систему. Во время оттепели для многих – и на Центральном телевидении, и вне его – телевидение само по себе уже было праздником: оно не зависело от традиционных праздников и было способно приводить зрителей в приподнятое и торжественное настроение, берясь за любую тему в любое время года. Телевидение понималось как способ встречи зрителей с героями оттепели – художниками, интеллигенцией, учеными, космонавтами, – возможность поучиться у них и ощутить новую энергию советской повседневной жизни281. Члены молодежной редакции, видевшие в ранних большевистских массовых праздниках важный прецедент для своей работы над телеиграми, тоже ставили праздник в центр своего понимания телевидения в целом: телевизионные торжества и игры были способом не только визуализировать будущее, но и воплотить его в жизнь. Другие теории подчеркивали аффективную силу телевидения, его способность создавать у зрителя особое «настроение», подходящее для календарных праздников. Это означало согласование чувств зрителей с праздничным календарем, обеспечение популярных развлечений для усиления чувства благополучия в политически важные даты282. Такое представление о роли телевидения в советских праздниках находило отклик и у зрителей, для многих из которых телевидение было способом приятно провести свободное время, появившееся у них в результате хрущевского сокращения рабочей недели283.

На общем фоне советской праздничной телепрограммы особенно выделялись две рассматриваемые здесь праздничные передачи – «Голубой огонек» и «Песня года». Они уже сами по себе были особыми событиями, которые тщательно готовились и предвкушались телезрителями задолго до их выхода в эфир. В них были собственные ритуалы и «пороговые» моменты, и они представляли собой полностью реализованную альтернативу иерархическому изображению советского общества, характерному для демонстраций на Красной площади284. Эволюция «Голубого огонька» показывает, как эти конкурирующие представления о роли телевидения в советской жизни влияли на праздничную сетку Центрального телевидения, что в конце концов привело к появлению музыкально-эстрадного шоу в качестве главного элемента праздничного телеэфира.

«Голубой огонек», со временем ставший самой известной советской праздничной передачей, изначально задумывался как еженедельное эстрадное шоу и транслировался по воскресеньям с 22:00 до полуночи; это была обычная, рутинная передача, которая тем не менее воспринималась как праздничная благодаря обстановке кафе и именитым гостям – представителям интеллигенции285. Однако к 1970 году «Голубой огонек» стал уже исключительно праздничной программой, выходящей в эфир пять раз в год: 8 марта, 1 мая, 9 мая, 7 ноября и в ночь с 31 декабря на 1 января.