Разумеется, дверь после этого перед носом у Олега никто не закрыл. И даже не спросили: «Вы к кому?»

Но зато об этом спросила консьержка. Как только Рокотов ступил в ухоженный подъезд, где дежурила дама пенсионного возраста, одетая в спортивный костюм ярко-синего цвета, раздалось грозное:

– А вы к кому, молодой человек?

Он тут же оценил спортивный костюм и осанку дамы и сказал:

– А я к вам.

Раз объект не идет на контакт, начинать надо с консьержки.

– Ко мне? – откровенно удивилась дама.

– Я спортивный журналист и блогер. Бывший ватерполист. А вы бегаете? Спортсменов видно издалека, – польстил он даме. – Мы с вами, как говорится, одной крови.

– Я лыжница, – гордо сказала консьержка. – В молодости даже медали завоевывала. Не за сборную страны, конечно, но за округ бегала. Тут парк близко, я иногда оставляю пост и пробегаю километров пять по лесу. Жильцы не возражают. У нас спокойно. А вы по какому делу? – спохватилась лыжница.

– Я расследую убийство фигуристки. Она жила в этом подъезде.

– У нас кого-то убили?! Да не может такого быть!

– Это случилось двадцать лет назад, – пояснил Олег.

– Вы шутите! Да кому это надо? Расследовать убийство двадцатилетней давности!

– Мне. Общественности. И еще одному человеку. Он любил Ладу Воронцову и хотел бы узнать ее тайну, – Рокотов старался говорить загадками.

Работа у консьержек скучная, они обожают поболтать, а из их болтовни можно выудить немало интересного. Так и случилось.

– Лада Воронцова?! – ахнула дама. – Ну конечно, я ее помню! Она соперничала с Лидией Богдановой. Как божественно Богданова каталась! Я прямо упивалась!

– А Воронцова? – улыбнулся Олег.

– Она была взбалмошной, все время скандалила. А потом Аполлонова из семьи увела. Боже, какой был красавец! А как катался?!

Контакт был налажен, и Олег решил напроситься на чашку чая. Вскоре они уже беседовали о жильцах.

– Я вообще-то пришел к Татьяне Берендеевой, но она меня не впустила, – пожаловался Рокотов.

– Странно. Она такая общительная. И внуки у нее очень вежливые. Хорошие дети.

– А в квартире Лады Воронцовой кто сейчас живет?

– Щеткины, муж с женой и девочка-первоклассница, Настя. Хороший ребенок, вежливый.

– Щеткины, Щеткины… Интересно, они эту квартиру в наследство получили?

– Да что вы! Они ее купили. В ипотеку взяли.

– У кого купили?

– У Рыбиных. Тоже молодая пара, но с тремя детьми. В однушке им было тесно. Вот они и разменялись с доплатой. Тоже, разумеется, в ипотеку трехкомнатную взяли.

– Еще и Рыбины, – вздохнул Олег.

След наследников Лады Воронцовой терялся в туманных далях, а Берендеева вообще не открыла дверь. Но в это время в подъезд вошла старушка. На руках она держала крохотную собачку, одетую в яркий костюмчик.

– Как погуляли, Мария Мироновна? – Консьержка даже вышла из своей будочки. Видимо, две пожилые женщины подолгу общались.

– Спасибо, погода сегодня чудесная. А как ваша лыжная прогулка?

– Замечательно! Вот, Мария Мироновна, молодой человек интересуется Ладой Воронцовой. А я даже не знала, что она жила в этом подъезде.

– Об этом просили не распространяться, – поморщилась дама с собачкой.

– Кто просил? – живо спросил Олег.

– Наследники. Они сделали ремонт и скоренько квартиру продали. Кто бы ее купил, если бы узнали, что в ней зверски убили женщину?

– А кто наследовал Ладе?

– Как это кто? Мать и отчим.

– Мать и отчим, – эхом повторил Рокотов. – Простите, а Лада с ними общалась?

– Редко. Но захаживали. Вдвоем приходили. И всегда с бутылкой. – Мария Мироновна презрительно поджала губы.

Вряд ли убийцей был отчим. Он-то к Воронцовой захаживал, по словам свидетельницы. Если бы Лада ждала его, она не попросила бы соседку увезти на дачу Фредди. Значит, убийство из-за наследства отпадает.

– А вас допрашивали в связи со смертью Лады? – на всякий случай спросил Олег у Марии Мироновны. В фильме он ее не видел.

– А как же? Весь подъезд опрашивали. Милиция сюда как на работу с неделю ходила.

– А убийцу так и не нашли.

– Я думаю, нашли. Просто не хотели называть его имя, – сказала новоявленная мисс Марпл.

Видимо, тайна убийства бывшей фигуристки волновала не только Рокотова.

– Почему вы так решили?

– Они как-то быстро свернулись. Ходили-ходили и вдруг – исчезли. Как испарились.

– А съемочная группа когда здесь была? Фильм ведь сняли про Воронцову. Документальный.

– Год прошел, может, чуть больше. Я тогда болела. Меня тоже приглашали дать интервью, да сказать мне было нечего. Я с Ладой мало общалась. Единственное могу сказать: она не была алкоголичкой как таковой. Ее прямо бомжихой описывают. Совсем, мол, опустилась. Это неправда. Она до самой своей смерти оставалась весьма привлекательной женщиной. Пользовалась успехом у мужчин. Да, пила, этого я не отрицаю. Но у подъезда не валялась, к прохожим не вязалась с пьяными откровениями, по улице шла – не шаталась. Бывало, в лифте вместе едем, Лада подшофе. Чувствую: водкой от нее пахнет, но на ногах стоит твердо. Дошла до ближайшего магазина, купила еще бутылку, закуски самой дешевой – и к себе в нору. Пила Ладка тихо и свой позор на публику не выставляла.

– Что полностью соответствует заявлению участкового, – кивнул Рокотов. – Тот тоже сказал, что квартира Воронцовой не была проблемной.

– А почти за месяц до того, как ее убили, Лада вообще пить бросила, – сказала вдруг Мария Мироновна. – Она прямо преобразилась. Такое невозможно было не заметить. Глаза на лице появились. У нее были невероятно красивые глаза. Редкий цвет, зеленый.

– В смысле: глаза появились? – удивился Рокотов.

– У крепко пьющих людей лица отечные. Глаза на щелочки похожи. По Ладе видно было, что она пьет. А тут вдруг расцвела. Похорошела. Я ее даже спросила: «Лада, ты замуж, что ли, снова выходишь? Светишься вся». Мы у подъезда встретились, было это в самом начале того рокового для нее декабря. А она мне: «Ой, и не спрашивайте! Сглазить не хочу. Но моя жизнь скоро, похоже, круто изменится. И отсюда я съеду». Я думаю, без мужчины не обошлось.

«А ведь Берендеева, похоже, знает его имя, – насторожился Рокотов. – Хотя бы имя. Раз Лада встречалась с мужчиной около месяца, прежде чем пригласила его в гости, что подразумевает близость. Ну не могла Воронцова не проболтаться своей подружке. Встретила, мол, классного мужика, и все у нас серьезно. Берендеева так и ляпнула ментам по горячим следам: “Неужто в близости отказала?” Но не ломать же мне дверь в квартиру Татьяны? Она и впрямь полицию вызовет. И будет права».

Рокотов решил отступить. Обдумать полученную информацию, поговорить с Шумовым. И возможно, вернуться сюда. Аркадий Валентинович с Татьяной был знаком, он сможет ее уговорить на интервью. Если, конечно, Берендееву не запугали именно сейчас. Да так, что она у себя в квартире заперлась.

Судья Уоргрейв где-то близко.

Лада

Поначалу все было прекрасно. Она пребывала в эйфории. Как же! Заграница! Обнищавшая, бандитская, холодная и мрачная Москва осталась далеко. Там сейчас шли дожди, небо было сплошь затянуто тучами. Ладожский, когда звонил, пожаловался, что отопление не включают. А здесь было тепло, много солнца и в магазинах все, что душе угодно. Лада первое время всем этим просто упивалась.

«Они там, а я здесь!» – ликовала она, вспоминая своих знакомых и родню, отношения с которой были враждебными после того, как Лада получила бабушкино наследство. Даже мать осудила. Негоже так с родней, могла бы и поделиться. А то, что родня ни копейки не дала на похороны, а тетка еще и расправой Ладе пригрозила, это как?

Было ощущение, что вырвалась из ада. И работа нравилась. Это был первый опыт фигуристки Воронцовой в качестве тренера. Она волновалась, конечно. Пить Лада тут же бросила и настроилась выдать все, на что способна. Работать всерьез.

Турки разговаривали ласково, сыпали обещаниями, насторожили только масленые взгляды босса. Того, кто был инициатором договора с известной советской фигуристкой.

– Восхищен, – сказал грузный черноусый турок, целуя Ладе руку, которую задержал в своей чуть дольше положенного, и добавил, выпрямляясь: – Я смотрел по телевизору все ваши выступления.

Ладе сразу стало не по себе. Они мусульмане, у богачей небось гаремы. А тут зеленоглазая, золотоволосая, фигуру не прячет. А посмотреть есть на что. Лакомый кусочек. А муж остался в Москве. Но пока особой настойчивости поклонник не проявлял.

А вскоре началось такое, что Ладе стало не до него.

Она решила сварить борщ. Невыносимо захотелось именно борща, огненно-красного, наваристого, такого, чтобы ложка в нем стояла. И сметанки туда, побольше. Аж слюнки потекли. Но когда варилось мясо, Ладу внезапно замутило. Да так, что она зажала нос и выскочила на балкон.

И тут на нее навалились запахи. Какофония запахов, которая заставила Ладу без сил прислониться к стене. Бензин, машинные выхлопы, густые ароматы из ближайшего кафе, особенно остро чувствовался запах растительного масла,