Читать онлайн Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля - Дмитрий Николаевич Петров

КОНЦЕРТ ЧАЙКОВСКОГО В ПРЕДГОРЬЯХ ПИРЕНЕЕВ

Чартерный рейс Санкт-Петербург — Барселона вылетает из международного аэропорта «Пулково» в девять утра. Несколько секунд самолет как бы висит над взлетной полосой и еще совсем близко внизу видны строения аэровокзала, зелень на поле и снующие по шоссе машины… А потом огромный аэробус взмывает вверх, и уже, не успеешь глазом моргнуть, как внизу под окном клубятся облака…

Месяцем раньше я вернулся из поездки в Лондон. Нет, не по делам, а просто так решил прокатиться. Раньше поездки за границу были почти невозможны из-за государственных строгостей и ограничений. Теперь они точно так же невозможны, только по иной причине. Раньше вас не пускал райком, а теперь вас все пускают, да вы сами не поедете — так это дорого…

Тем не менее мне удалось накопить немножко и съездить взглянуть на «мастерскую мира», как говаривала об Англии моя старенькая учительница истории в школе.

Все бы ничего, да вот беда — мне очень понравилось за границей, и поэтому едва только я вернулся на родину, как меня охватила тоска.

Знаете, что больше всего бросилось мне в глаза по возвращении из Англии, и что больше всего неприятно поразило? Раньше я, естественно, этого не замечал, а вот теперь… Во всем мире люди ходят — по улицам, по магазинам. Они ходят, понимаете, ходят. А у нас люди не ходят, а шныряют…

Куда ни зайдешь, все суетятся, толкаются, сбивают с ног. И все торопятся. И ведь нельзя сказать, что наши люди невоспитанные. Нет, все они прекрасно знают свои, положенные каждому классу общества правила вежливости. Они и соблюдают их, только дома, или в гостях… А в магазине или в метро почему-то считается — правила вежливости не действуют. И можно толкнуть и не извиниться, например. И вообще метаться с выпученными глазами взад-вперед и что-нибудь выкрикивать сиплым пронзительным голосом. Что-нибудь вроде: «Маня, выбей в третий отдел еще полкило сыру. И йогурту, йогурту еще…» Как будто это последний сыр на земле…

Нет, я понимаю причины всего этого, понимаю. Но раздражает. Особенно, когда отвык и полмесяца видел вокруг себя нормальных людей. И не такая у них легкая жизнь, как многие думают судя по западным фильмам. Нет, не такой уж там санаторий. Это видно по усталым глазам, по утомленным бледным лицам затюканных жизнью клерков, едущих домой со станции метро «Эмбенкмент» или «Виктория»… Но все-таки кроме усталости есть и чувство собственного достоинства…

У русских же с этим большие проблемы. Вот я и посмотрел по возвращении вокруг себя и подумал: «Андрей, у тебя еще осталось немножко денег. Лето еще не кончилось, все рекламные газеты полны объявлениями о турпоездках… А не поехать ли тебе опять? Насидишься еще тут, наработаешься».

Наиболее выгодное впечатление производила реклама отдыха в Испании на берегу Средиземного моря. Звучит-то как… Средиземное море…

Мой издатель зашелся от негодования, когда я сообщил ему о том, что собрался во вторую поездку. Он нервно потирал руки и, морщась, скрывая злость, говорил мне подчеркнуто деликатно:

— Андрей Юрьевич, а вы не забыли, что через два месяца вы должны представить мне новый роман? Не забыли? А про то, что аванс вы уже получили, тоже помните? Так-так… А когда же вы успеете все это написать? И ведь вы только что ездили, отдыхали… Что вас понесло опять, да еще так далеко, в Испанию? У вас там что, тетушка престарелая, и вам надо срочно съездить и крышу ей починить прохудившуюся?

Закончился неприятный разговор тем, что я тоже стал нервно потирать руки и говорить, что когда я напишу — не его забота, а в сроки уложусь, и так далее…

— Лучше бы вы женатый человек были, Андрей Юрьевич, — сказал мне наконец в сердцах издатель. — Жена бы вас не пустила по второму разу за лето. Она бы вам не позволила так деньгами разбрасываться. Сидели бы да писали. И все было бы хорошо.

— Но вы же сами в первую очередь заинтересованы в том, чтобы я поехал, — сказал я примирительно. — Тут я кисну и ничего интересного придумать не могу. А вот съезжу еще, новых идей наберусь и такой роман вам накручу, все ахнут.

Короче говоря, сделать со мной он ничего не мог, и на прощание пожал руку и сказал:

— Счастливо вам отдохнуть. Берегите себя.

Я тогда засмеялся в ответ. Что же беречь то? На отдыхе? Что может плохого приключиться с мирным писателем на отдыхе?

Оказалось, он как в воду смотрел. Может быть, это он накаркал мне приключения? Не знаю…

«Дамы и господа, время в полете — четыре часа пятьдесят минут. Высота полета — двенадцать тысяч метров. Температура за бортом — минус двадцать градусов. Командир корабля и экипаж желают вам приятного полета».

Вот я и в салоне самолета, сижу в третьем салоне для курящих. И впереди у меня две недели отличного отдыха на берегу Средиземного моря.

«Температура воздуха в Барселоне — тридцать три градуса выше нуля». Жарко…

Я от нечего делать стал приглядываться к пассажирам — к моим будущим спутникам по отдыху. Теперь в течение двух недель эти люди будут единственными, кто будет напоминать мне о родине, кто будет связывать меня с ней…

В отличие от иностранных авиалиний, в «Аэрофлоте» спиртного не подают. Не думаю, чтобы из моральных соображений. Из экономии. И так, считается, долетим… Но на состояние пассажиров это нисколько не повлияло. И тут мне удалось осознать огромное отличие пассажиров, летящих в Лондон, от тех, что летят на отдых в Испанию. Там были люди. Здесь же…

Самолет оторвался от земли в девять часов утра. Половина пассажиров вне зависимости от пола и возраста к этому времени была уже пьяна. Пили прямо тут, в креслах, достав бутылки с иностранными этикетками. Некоторые просили стюардесс принести стаканы, некоторые же в своем развитии до понятия «стакан» еще не дошли… Те пили прямо из горлышка.

Мое внимание привлекло замечательное семейство, сидевшее рядом со мной через проход. Папа, мама и сын. Стандарт. Классика, казалось бы.

Папа, курчавый брюнет лет сорока, с утра уже потный, озабоченно лакал из горлышка сладкий ананасовый ликер. Темно-карие глаза его были уже мутны. Одной рукой он держал бутылку, а другой — почему-то прижимал к