– Кем? – упавшим голосом спросила Лада, понимая, что муж прав.

Голова и в самом деле стала тяжелой. Этот ликер, он такой коварный. И шампанское тоже.

– Тренером. Ты подпишешь контракт и уедешь.

– А ты?

– Я буду приезжать. Если дела пойдут, мы оба переберемся в Турцию. Это отличный вариант. Уедешь втихаря, Бессонову ничего не говори. Он не должен знать, где ты.

Леонид Валерьевич некстати вспомнил, что у Александра Бессонова дипломатический паспорт как у курьера. Ладе просто надо исчезнуть.

– Хорошо, – сдалась она.

– Иди сюда…

Муж был нежен, хотя его ласки порою становились Ладе неприятны. Вот как сегодня. Нет, грубости он себе не позволял, насилия тоже. Но когда Лада хотела, как обычно, достать из-под подушки презерватив, остановил ее руку.

– Я хочу чувствовать тебя.

Он словно утверждал свои права. Лада понимала, что это в пику Бессонову. Обычная мужская ревность. Это моя женщина, и я хочу ее заклеймить. Оставить невидимые следы своих пальцев и губ на ее нежной коже и семя в ее влагалище. Тогда они не думали о последствиях.

Лада вот уже десять лет жила с мужчинами, но еще ни разу не забеременела. Генка всегда предохранялся, Вадик, похоже, не успел или не мог заделать ей ребенка, а муж предоставил инициативу Ладе. Которая набралась опыта у Аполлонова.

Она могла бы этого избежать. Могла настоять: надень презерватив. Но Лада была настолько оглушена новостью, что позволила Ладожскому все. А он потерял осторожность.

Наутро оказалось, что контракт с турками уже готов. Известие о том, что Лада уходит из шоу, ударило его владельца как громом. Потом сверкнула молния:

– Ты с ума сошла?! – бушевал Борис. – Спектакль с твоим участием заявлен на весь сезон! Сейчас самый его разгар! Кем мы тебя заменим?!

– А мне плевать. Я уезжаю за границу.

– Ты всегда была взбалмошной. Я помню, как ты на допинг-пробу не явилась. Ты хоть понимаешь, что это подрыв твоей репутации? С тобой здесь больше никто не захочет работать.

– Здесь – это где? Оглянись вокруг, Боря. Где некогда огромная страна с ее грандиозными стройками? С охраняемым порядком, лучшим в мире образованием, бесплатной медициной. Одни руины остались. Инженеры и врачи шмотками торгуют на рынке, профессора тащат туда же любимые книги. Учителя бастуют, потому что зарплату месяцами не платят. И это еще не конец. Умрет все, и твое шоу тоже. – Она всерьез разозлилась.

Никто не смеет запугивать Ладу Воронцову.

– По деньгам с моим мужем разберешься, – небрежно сказала она.

– Куда именно ты уезжаешь? – устало спросил бывший спортсмен, который тоже не верил, что жизнь здесь, в России, наладится.

– А это секрет.

– Значит, ты бежишь, – устало усмехнулся Борис. – Что ж, понимаю. Удачи тебе, чемпионка.

В тот же день улетал ее самолет. Лада с удовольствием представляла лицо Бессонова, который вечером придет на спектакль. Сашка еще не знает, что в программке замена. Лада, словно издеваясь, послала ему контрамарку.

Тогда Ладе было весело. Она себя чувствовала озорной девчонкой, которая провела за нос дворового хулигана. Она ведь с Бессоновым так и не переспала, а он проявил невиданное терпение: все равно никуда не денешься.

«А вот делась!» – торжествующе подумала она, поднимаясь по трапу.

Муж проводил на погранконтроль и, поцеловав по-дружески, в щеку, сказал:

– Вечером позвони. Как долетела, как встретили.

– Обязательно.

Заревели двигатели, и вскоре Москва осталась внизу. Самолет заложил крутой вираж, и Ладе показалось, что это круг почета. Она снова летела за границу. Туда, где стабильность и сытая жизнь. Где полки магазинов ломятся от всевозможных товаров. Где сбываются все мечты.

Прощай, Бессонов!

Рокотов

Он проснулся от холода и не сразу понял, где находится. Комната была незнакомой, одеяло почему-то лежало на полу. Рокотов резко сел и увидел огромного черного кота, который сидел у двери и смотрел осуждающе.

– Бриджертон! – сразу вспомнил Олег события вчерашнего дня. – Это ты меня раздел? Зачем?

Кот, естественно, молчал.

«Хозяин, должно быть, давно уже встал. Наверняка бессонница. А свободные художники, такие как я, встают поздно».

Он зевнул и сказал коту:

– Сейчас иду. Не смотри так.

Но сначала Рокотов по привычке потянулся к гаджету. Так и есть: куча сообщений в Телеге. Вчера он увлекся и допоздна мониторил инет, чтобы узнать насчет собаки. Нарыл немало интересного и около полуночи отрубился от усталости.

«Позвони мне», – писала бывшая жена.

«Рокотов, ты как? Сегодня важный матч, мне нужен анонс в соцсетях и твоем блоге и твое присутствие в “Динамо”. Оплата по тарифу, премия – за счет заведения», – напоминал Юрка.

«Как дела старик? Твоя просьба все еще актуальна? Или утряслось?» – интересовался Жорка.

Про Ленку понятно: теща нажаловалась. Почему тогда самой не позвонить? Бывший муж должен метнуться за нагоняем. Эти две бабы постоянно Олега строили, а он был хорошим мальчиком, мама так воспитала, вот и огребал. Подождет.

Что касается Юрки, то динамить его несерьезно. Работа спортивным комментатором Рокотову нравилась. Оставалось решить проблему Судьи Уоргрейва. Ведь если Рокотов даст анонс в своем блоге, станет понятна сегодняшняя вечерняя локация и маньяк может вернуться, чтобы закончить начатое. Да и пес с ним. То есть кот. Бриджертон все еще сидел у двери и отвлекал Олега от общения с нужными и просто людьми.

– Иди-ка ты отсюда, – сказал он коту.

Тот даже ухом не повел, застыл, как черный сфинкс. «Чего ему надо-то? – подумал Рокотов. – Разбудил и проваливай!»

Потому что маньяк – это серьезно. Тут надо хорошенько все обдумать. Олег не собирался так просто сдаваться. В прошлый раз он банально растерялся.

Рокотов посмотрел на себя в огромное, во весь рост, зеркало на дверце платяного шкафа-купе и подумал: прав Жорка. Здоровый мужик ростом под метр девяносто испугался какого-то старика. В качалку надо идти.

Кстати о Жорке. Пальцем ведь не шевельнул, гаденыш. Авось, мол, рассосется.

«Актуально, – отбил ему Рокотов. – Мне нужен айпишник этого Уоргрейва или номер телефона, с которого маньяк писал в блог. Знаю, что прошу невозможного, но будь другом, постарайся».

Последнему он написал Юрке, коротко: «Буду».

Щедрое предложение Шумова застало Олега врасплох. Профессия журналиста нынче ненадежна, блогера тем паче. Конкуренция огромная. Хорошо бы иметь пассивный источник дохода. С инвестициями сейчас беда, биржу лихорадит, а вот квартира на сдачу гостям столицы всегда актуальна. Многие москвичи так и живут, у кого две или три квартиры, те не работают, вообще не собираются.

В перспективе есть родительская, тьфу-тьфу-тьфу, дай бог матери долгую жизнь. Есть вариант съехаться с родительницей и свою квартиру сдавать. Но это на крайняк, когда совсем прижмет. Об этом лучше не думать.

Неужто Шумов и в самом деле напишет завещание и заверит его у нотариуса? Заманчиво. Найти маньяка, убившего Ладу Воронцову, и в интересах Олега. Придется поработать. План он вчера набросал. Надо поделиться им с Шумовым.

Хозяин вышел, как только заработала кофемашина. Несмотря на то что Шумов, по его словам, готовил плохо, кухня была оснащена по последнему слову бытовой техники. И кофемашина, о счастье, варила отменный утренний напиток: единственное, Рокотов подкорректировал крепость, сдвинув курсор резко вправо.

– Не возражаете? – спросил он хозяина, спиной почувствовав его присутствие.

– Да бога ради. Странное чувство: я давно уже не просыпался в доме, где есть еще кто-то кроме меня.

– А как же Бриджертон?

– Я имел в виду людей.

– Умный кот, – похвалил Олег. – Одеяло с меня стянул. Вставай, мол. И как только вошел? Я, правда, дверь изнутри не запирал. Там задвижки нет. Котяра массой, видать, надавил.

– Хотите, поставим задвижку, – равнодушно сказал Шумов.

– Я еще не решил, буду ли здесь жить… Разрешите, я воспользуюсь содержимым вашего холодильника, чтобы приготовить завтрак, Аркадий Валентинович?

– Да бога ради, – повторил Шумов.

Олег открыл холодильник и сразу решил, что это будет омлет с помидорами. Они магазинные, скорее всего турецкие и почти безвкусные, но выбора нет. Просто специй надо добавить побольше. И, обжаривая в растительном масле кружочки помидоров, Рокотов щедро крутанул мельничку с разноцветными горошинами перца.

– Как это ловко у вас получается, – с удивлением сказал Шумов.

– Тот, кто любит покушать, обычно и готовит хорошо, – улыбнулся Олег. – Я люблю. Давно уже понял, что еда приносит мне радости больше всего.

– А как же семья? Работа?

– Семья – это обязанности, работа – средство. Они с людьми связаны, а значит, завязаны на отношениях. С людьми всегда сложно,