мужественный дух, Хотя это стоило нам богатства и крови! Короны не дают ничего, кроме благородных заслуг, Смерть всему выводку Лжецов! Припев: Замкните священный круг. Вечно Поклянитесь в этом золотым вином! Дайте эти священные клятвы, Поклянитесь в этом Законодателем звезд!

В течение двух лет Кёрнер поддерживал Шиллера, надеясь, что поэт придаст презентабельную форму драме, которая должна была изображать конфликт между Филиппом II и его сыном Карлосом. Но Шиллер так долго возился с пьесой, что утратил то настроение, в котором начал ее; возможно, более глубокое чтение истории изменило его взгляд на Филиппа; в любом случае он изменил сюжет, нарушив единство и последовательность. Тем временем (февраль 1787 года) он влюбился в Генриетту фон Арним, и любовные письма поглощали его чернила, в то время как Генриетта ходила по магазинам в поисках более богатого жениха. Кёрнер уговорил Шиллера уединиться в пригороде, пока он не закончит свою пьесу. Наконец она была закончена (июнь 1787 года), и гамбургский театр предложил поставить ее. Дух и гордость Шиллера ожили; возможно, теперь его сочтут достойным присоединиться к плеяде литературных светил, сиявших вокруг герцога Карла Августа. Кёрнер, почувствовав облегчение, согласился, что в Дрездене у поэта нет будущего. Кроме того, Шарлотта фон Кальб была в Веймаре, безмужняя и манящая. 20 июля, после долгих прощаний, Шиллер выехал из Дрездена в новую жизнь. На следующий день он был в Веймаре, и великий круг был завершен.

ГЛАВА XXIII. Веймар в цвету 1775–1805 гг.

I. ВИЛАНД СИКВЕЛ: 1775–1813

Моцарт, увидев Виланда в Мангейме в 1777 году, описал его лицо как «ужасно уродливое, покрытое язвами, с длинным носом;…если не считать этого, он…самый одаренный парень… Люди смотрят на него, как будто он упал с небес».1 Буревестники «Бури и натиска» недолюбливали его за то, что он смеялся над их мятежными экстазами, но Веймар любил его за то, что он подслащивал свои сатиры изяществом и всеобщим отпущением грехов человечеству, и за то, что он с добрым юмором переносил неоднократное появление новых звезд на литературном небосклоне, где он мог бы претендовать на первенство. Автобиография Гете с благодарностью вспоминает о нем.2 При первой встрече Шиллер счел его тщеславным и меланхоличным; но «основание, на которое он сразу же поставил себя по отношению ко мне, свидетельствует о доверии, любви и уважении».33 «Вскоре мы откроем друг другу наши сердца, — сказал старший поэт младшему, — мы будем помогать друг другу по очереди»;4 И он оказался верен этому обещанию. «Мы с Виландом с каждым днем становимся все ближе друг к другу… Он никогда не упускает случая сказать доброе слово».5

Виланд успешно конкурировал с новичками, выпустив в 1780 году поэтический роман «Оберон» о рыцаре, которого волшебная палочка принца фей спасает от сотни фей и от трясины чар перегретой королевы. Когда Гете нужно было сесть за портрет и он хотел побыть в тишине в течение часа, он попросил Виланда прочитать ему отрывки эпоса. «Никогда, — сообщал Виланд, — я не видел, чтобы кто-то так радовался чужому произведению, как Гете».6 Джон Куинси Адамс перевел поэму, будучи министром Соединенных Штатов в Пруссии в 1797–1801 годах, а Джеймс Планше взял из нее либретто для оперы Вебера (1826).

В мартовском номере «Neue teutsche Merkur» Виланда за 1798 год была опубликована статья, предположительно написанная Виландом, которая удивительным образом предвещала грядущие события. В ней отмечался хаос, в который погрузилась Франция с 1789 года; рекомендовалось назначить диктатора, как в кризисных ситуациях республиканского Рима; и молодой Бонапарт, у которого в то время были проблемы в Египте, явно подходил для этой задачи. Когда Наполеон фактически завоевал Германию, он встретился с Виландом в Веймаре и в Эрфурте (1808), беседовал с ним о греческой и римской истории и литературе и почитал его среди немецких авторов как второго после Гете.7

25 января 1813 года Гете записал в своем дневнике: «Сегодня похоронили Виланда» и отправил эту новость другу в Карлсбад: «Наш добрый Виланд покинул нас. 3 сентября мы все еще довольно торжественно отмечали его восьмидесятилетие. В его жизни был прекрасный баланс спокойствия и активности. С удивительной обдуманностью, без всяких порывистых стремлений и криков, он внес неоценимый вклад в интеллектуальную культуру нации».8

II. ПАСТУХ И ИСТОРИЯ: 1777–1803 ГГ

«Я только что покинул Гердера», — писал Шиллер в июле 1787 года.». Его беседа блестяща, его язык теплый и сильный; но его чувства поколеблены любовью и ненавистью».9

Обязанности Гердера в Веймаре были многообразны и оставляли ему мало времени для писательства. Как капеллан герцога он совершал крещения, конфирмации, бракосочетания и похороны членов герцогской семьи и придворных. В качестве генерал-суперинтенданта герцогства он следил за поведением и назначениями священнослужителей, посещал заседания консистории и читал проповеди, настолько ортодоксальные, насколько позволяли его личные сомнения. Под его руководством находились школы герцогства, ставшие образцом для всей Германии. Эти обязанности, в сочетании с фистулой и общим нездоровьем, делали его раздражительным и придавали его разговорам, время от времени, то, что Гете называл «злобным укусом».10 В течение трех лет (1780–83) они с Гете избегали друг друга; герцог возмущался некоторыми проповедями Гердера («После такой проповеди, — сказал Гете, — принцу ничего не остается, как отречься от престола»)11.11); а любезный Виланд заметил в 1777 году: «Я хотел бы иметь дюжину пирамид между Гердером и мной».12 Веймар научился делать клинические поблажки своему декану Свифту, а его приятная жена Каролина противодействовала некоторым его колкостям. 28 августа 1783 года Гете, воспользовавшись тем, что это был день рождения его самого и старшего сына Гердера, пригласил Гердеров на обед; советник и генерал-аншеф примирились, и