Ривера развел руками.

– Да какие неприятности, когда он со мной вообще не разговаривает.

– Ну, ладно. Тогда все в порядке. Продолжай в том же духе. Деннис, конечно, ничего, но тебе лучше держаться от него подальше.

Том принялся говорить парню о словах Пиблза, насчет того, каково одновременно быть и оператором, и механиком. Ривера опустил голову, его смуглого вытянутого лица стало почти не видно. Но руки по прежнему лежали на панели управления, а пальцы машинально оглаживали рычаги и контргайки. Когда Том умолк, он сказал:

– О’кей, Том. Если хочешь, пусть так – ты их ломаешь, я их чиню. Но если тебе понадобится помощь, я поработаю за тебя с Дейзи Эттой, ладно?

– Ну конечно, парень. Нет проблем. Но не забывай, что человек не может уметь все.

– Ты же умеешь, – сказал Ривера.

Том соскочил с машины.

Ривера переключился на первую скорость, подобрался к камню и осторожно направил на него нож. Почувствовав груз, могучая машина словно напрягла мускулы. Ривера чуть отпустил дроссель и нож плотно прижался к камню. Семерка всерьез взялась за него. Гусеницы скользили, вгрызались в почву, отталкивая назад землю с песком. Том поднял кулак с отставленным большим пальцем и Ривера начал поднимать нож. Семерка опустила морду, словно бык, пробирающийся через болото, гусеницы зарывались все глубже и глубже, нож подцепил краем камень, будто клыками. Камень сдвинулся и внезапно тяжело вышел из земли, дерн вспучился и разошелся, как вода перед носом корабля. И тут камень не удержался и соскользнул. Нож дернулся вверх, но не ударил в радиатор – Ривера успел перебросить рычаг. Он снова опустил нож, поддел камень, потянул и, наконец, вытащил на дневной свет.

Том стоял и смотрел на него, почесывая в затылке. Ривера соскочил с Семерки и встал рядом с ним. Долгое время они не произносили ни слова.

Камень представлял собой грубый прямоугольник, по форме вроде кирпича, с одной стороны он был обломан под углом градусов в тридцать. А на сохранившемся торце виднелись параллельные полосы, какие оставляет пила. Размерами камень был примерно 3 × 2 × 2 фута, и весил, должно быть, шестьсот-семьсот фунтов.

– Так, это явно не отсюда, – глаза у Тома от удивления выпучились. – А если оно здесь и было изначально, то уж точно не в таком виде.

– Una piedra de una casa, – тихо произнес Ривера. – Тут ведь был дом, верно?

Том резко повернулся и посмотрел на курган.

– А здесь и сейчас есть дом – вернее то, что от него осталось. Бог знает, какой он древний…

Они стояли в медленно убывающем свете дня, стояли и смотрели на курган. На них навалилось ощущение подавленности, словно вокруг не было ни ветра, ни звука. Но ветер все же был, а позади них гудела и бормотала Дейзи Этта и вроде бы ничего не переменилось. Но так ли это? В самом ли деле ничего не переменилось? Неужели возможно, чтобы здесь ничего не могло перемениться?

Том дважды раскрывал рот, чтобы заговорить, но не смог или не захотел произнести ни слова – он не знал почему. Ривера внезапно сел на землю – с прямой спиной и выпученными глазами.

Сделалось очень холодно.

– Холодно, – произнес Том и собственный голос прозвучал для него слишком резко.

Дул теплый ветер и земля была теплая. Холод, который они испытывали, не был отсутствием тепла, во всяком случае, того, которое можно измерить в градусах, но отсутствием какого-то иного тепла, присущего, быть может, только самой жизненной силе.

Чувство подавленности росло. Его породило осознание странности и чуждости этого места. И, чем больше они прислушивались к своим ощущениям, тем сильнее становилась подавленность.

Ривера тихо сказал что-то по-испански.

– Ты куда смотришь? – спросил Том.

Ривера выбросил вперед руку, словно защищаясь от резкого голоса Тома, и взволнованно заговорил:

– Я… Нечего тут смотреть, Том. У меня такое было однажды раньше. Я не… – Он покачал головой, глаза его были пустыми, зрачки расширились. – А потом была такая буря, прямо адова… – Его голос замер.

Том схватил Риверу за плечо и грубо поднял на ноги.

– Парень, ты что, одурел?

Юноша улыбнулся почти с нежностью. Над верхней губой у него выступили капельки пота.

– Да все нормально, Том. Просто испугался, сам не знаю чего.

– Не знаешь?! Так полезай обратно и работай! – заорал Том. Потом добавил, чуть спокойнее: – Что-то тут неладно, парень. Уж это я могу сказать точно. Но мы не побежим отсюда. Знаешь, как поступают с собакой, которая выстрелов боится? Так же и с тобой надо бы. Ладно, давай к бугру, разберись с ним, надо посмотреть нет ли там еще таких камней. Нам надо засыпать то болото внизу.

Ривера заколебался, хотел что-то сказать, но потом сглотнул и медленно направился к Семерке. Том стоял, наблюдая за ним, стараясь не думать о чем-то неосязаемом, что продолжало давить на него, о чем-то, что находилось поблизости и заставляло холодеть от ужаса.

Бульдозер зарылся носом в курган, ворча, и это внезапно заставило Тома вспомнить, что на испанском сленге машина называется puerco – свинья, боров. Ривера вонзился в курган режущей частью ножа. Песок и мелкие камни взметнулись и посыпались по обе стороны бульдозера. Парень срезал кусок кургана, откатился, сбросил его и вернулся за следующим.

Через десять минут нож Семерки наткнулся на камень, сталь взвизгнула, от режущего края поднялся серый дымок. Когда машина отошла, Том наклонился и осмотрел камень. Точно такой же, как тот, что они нашли на плоскогорье – и такой же формы. Только здесь это была стена, камни плотно соединялись друг с другом.

И от них исходил холод. Словно…

Том глубоко вздохнул и отер со лба пот.

– Плевать, – прошептал он. – Мне нужен этот камень. Другого способа засыпать болото все равно нет. – Он выпрямился и знаками объяснил Ривере, поддеть ножом один из камней в том месте, где в стене была трещина.

Семерка пошла слишком быстро и остановилась уже возле самой стены, Ривера едва успел переключиться на первую скорость и опустить нож. Том заглянул ему в лицо. Губы у парня побелели. Он повернул рычаг, нож двинулся вперед и попал точно в трещину.

Бульдозер протестующе взревел и стал мотаться из стороны в сторону. Том отскочил и обежал вокруг машины, оказавшись позади нее. Д-7 теперь упирался в стену, зацепившись за трещину ножом, и его гусеницы почти не касались земли. Том встал так, чтобы Ривера мог видеть его и поднял руку, готовый подавать сигналы. Он не отрывал взгляда от стонущего ножа. И вот тут-то все и случилось.

Сердито лязгнув, глыба выползла из стены, таща за собой соседа. Блок над ними провалился в освободившееся место – и весь курган начал со страшным треском оседать. И вместе с тем, из черной дыры между камнями что-то вырвалось. Что-то темное, вроде тумана, но не туман, который можно увидеть и ощутить. Что-то слишком большое, чтобы его можно было измерить. И оно было холодным. Того самого холода, что ощущался прежде, исходил от камней – холода, не исчисляемого в градусах. И запах озона. Затем раздался резкий хлопок статического разряда.