– Ну и как же ты после этого устроился на работу? – захохотал Келли.

– А он меня не выгнал, – уныло произнес Гаррис. – Сказал – нет у него духу уволить такого идиота. Сказал – хочет, чтоб я всегда был под рукой, чтобы он мог посмотреть на меня, если сам что-нибудь в таком духе сделает.

Том сказал:

– Спасибо, ребята. Вы неплохо сумели объяснить, что каждый может сделать глупость. Никто от ошибок не застрахован. – Он встал и повернул руку к свету, рассматривая новую повязку. – Но думайте, что хотите, а я-то не считаю, что сегодня вечером кто-нибудь из нас сделал глупость. Ну, да ладно, с этим покончено. Надо ли мне говорить, что предположение Денниса – полная чепуха?

Гаррис произнес грязное словечко, которое полностью развенчивало Денниса, а заодно все, что тот мог сказать.

– Все в порядке, – сказал Пиблз. – Деннис и его пучеглазый дружок могут оба повеситься, все равно от них никакого толка. А Толстяк сделает все, в чем его убедят.

– Значит, ты расставил всех по местам, да? – Том передернул плечами. – Ну, а вообще-то, собираемся мы строить аэродром или как?

– Да построим мы его, – отмахнулся Пиблз. – Только вот что, Том, я, конечно, не имею права тебе советовать, но будь осторожнее. Пользы от твоих вспышек никакой, а вот вреда может быть много.

– Попробую. Если смогу, – мрачно ответил Том.

Пиблз как в воду глядел. Наутро Ривера умер, и Деннис не преминул сказать слово «убийство».

НЕСМОТРЯ НА ПРОИСШЕДШЕЕ, РАБОТА продвигалась. С таким оборудованием трудно замедлить темп. За один раз ковшом большого экскаватора Келли вынимал из склона по два кубических ярда, а самосвалы «Дамптор» – самые быстрые уборщики земли, какие изобрели до сих пор. Деннис со своим катком прокладывал для них дорогу, а Том и Толстяк сменяли друг друга на втором бульдозере, который использовали теперь с утра до вечера, чтобы компенсировать отсутствие Семерки. В перерывах оба занимались разметкой, делая расчеты по карте и вбивая вехи. Пиблз отвечал за техосмотр, а в свободное время возился в своей мастерской, ремонтировал системы охлаждения, перезаряжал батареи. Операторы сами заправляли свои машины горючим и простоев не было. Камни и известняк из растущей выемки в склоне перевозили и выкидывали на краю болота, находившегося в дальнем конце проектируемой взлетной полосы. Самосвалы, поднимая громадными ведущими колесами облака пыли, сновали от выемки к болоту, как трудолюбивые пчелы, они сваливали груз и передавали дело бульдозеру, который разравнивал новую, медленно растущую сушу. Когда на пути экскаватора встала скала, ее взорвали аккуратно расставленными шестидесятипроцентными динамитными шашками. Яму заполнили обломками и камнями из развалин, положив сверху слой мергеля. Довершал работу каток.

Закончив налаживать оборудование в мастерской, Пиблз поднялся на холм, осмотреть Семерку. Он подошел, побыл возле нее несколько минут и спустился вниз, почесывая в затылке.

При виде него, Том остановил машину и соскочил с нее.

– Поглядел я на Семерку, – сообщил Пиблз.

– И что ты нашел?

Пиблз широко развел руками.

– Вот такой длинный список. – Он покачал головой. – Слушай, Том, а что там на самом деле случилось?

– Полетел предохранительный клапан и машина побежала, – быстро и твердо сказал Том.

– Да, но… – Пиблз некоторое время выдерживал взгляд Тома, потом вздохнул. – О’кей, Том. Но мне все равно не подлатать ее там. Мне нужно притащить ее сюда, и ты должен помочь мне на своем бульдозере. Там напрочь заклинило ручной тормоз, а правая гусеница вообще соскочила с направляющих.

– А… Так вот почему она не смогла добраться до парня. Гусеница едва проворачивалась, верно?

– Чудо еще, что она столько прошла. Гусеница вся перекрутилась. Семерка ехала почти на одних передних направляющих. И это, я думаю, далеко не все неисправности. Радиатор треснул, как и сказал Гаррис, и Бог знает, что я еще найду, открыв капот.

– А зачем же утруждаться?

– То есть как?

– Мы можем продолжать и на одном бульдозере, – предложил Том. – Оставь Семерку там, где она есть. У тебя и других дел хватит.

– Но почему?

– Ну, я считаю, что нет необходимости влезать во все эти трудности.

Пиблз в задумчивости почесал переносицу.

– Да, но ведь у меня есть запасной радиатор, траки, ножи и даже дизельный мотор. И есть инструменты, чтобы изготовить то, чего мне не хватит. И вот что… – Он показал на кучи земли, оставленные самосвалами. – Вы держите на приколе второй каток, потому что используете этот трактор только как бульдозер. И не говори мне, что вам достаточно одного катка. Если все пойдет так же, а альтернативы я не вижу, тебе придется остановить один или два самосвала.

– Я подумал о том же, как только ты раскрыл рот, – угрюмо проворчал Том. – Поехали.

Они взобрались на трактор и поехали, остановившись на минуту у обнажения пород, чтобы захватить кабель и некоторые инструменты.

Дейзи Этта стояла на краю плато, ее фары слепо уставились на то место, где все еще сохранились следы тела Риверы, окруженные следами других людей. Общий вид машины был плачевным – на зеленовато-желтом корпусе всюду виднелись царапины, когда-то блестящий металл в некоторых местах уже покрылся красно-бурой ржавчиной. И хотя земля была ровной, машина ровно не стояла, правая гусеница соскочила с направляющих – и Дейзи Этта слегка наклонилась, точно человек со сломанным бедром. И, что бы ни заменяло ей сознание, оно усиленно размышляло над основным парадоксом бульдозера, который должен познать каждый оператор, когда осваивает эту машину.

Для новичка этот парадокс – наибольшая трудность. Бульдозер – это ползающий дом, чудовище, соединившее в себе шум и прочность, воплощение непреодолимой силы. Новичок, в голове которого непрерывно крутятся кинокадры с изображением идущей в атаку непобедимой армии танков, сметающих все на своем пути, садится в кабину бульдозера, ощущая неограниченную власть, и одинаково обращается со всеми препятствиями, не зная о хрупкости радиатора, ломкости ножа из марганцевой стали, плавкости перегретого баббита и, более всего, о легкости, с которой гусеницы вязнут в грязи. Спустившись с машины, которую только что превратил в бесполезный, но очень тяжелый, кусок металла, неопытный оператор, обнаружив, что гусеницы полностью скрылись из виду под землей, испытывает удивление, разочарование и вместе с тем острое чувство вины, которое способно одолеть любого человека, совершившего крупную жизненную ошибку.

Итак, стоя на месте, Дейзи Этта, была сломана и бесполезна. Ее построили эти мягкотелые упрямые двуногие, и если они подобны другим видам живых существ, строившим машины, они должны позаботиться о ней. Способности изменять упругость пружины, или поворачивать рычаги, или сводить к нулю трение гайки или шайбы еще недостаточно, чтобы залатать трещину в цилиндре или отремонтировать перегревшийся стартер. Это был хороший урок. И он выучен. Дейзи Этту починят, и в следующий раз, она, по крайней мере, будет знать собственные слабости.