– И что же нам делать?

Теперь было ясно, почему Белый Ворон не может признать молодого господина истинным Золотым Вороном. Но это не могло длиться долго.

– Если Надзукихико не заменит отца, тот так и останется на троне. Четыре дома со своими амбициями начнут притеснять двор, и нам не хватит сил защитить Ямаути без истинного Золотого Ворона.

Ни Белый Ворон, ни старший жрец ничего не ответили. Глядя на них, молодой господин обронил:

– Решение Белого Ворона верное. Даже если я взойду сейчас на трон, мы не знаем, насколько неполноценный истинный Золотой Ворон сможет противостоять бедствиям.

– Но ведь…

– Проблема явно в сознании Золотого Ворона, в способности оценивать происходящее и принимать решения. Сейчас я похож на младенца, который даже с острым ножом в руках не знает, как с ним управляться. Пока мои силы не до конца подвластны мне, может случиться непоправимое, если я неправильно применю их.

– Надзукихико…

Нацука чувствовал, что должен что-то сказать, но слова никак не находились.

– Если бы только память… Если бы только к Вашему Высочеству вернулась память, мы бы все подняли руки за ваше вступление на престол. Но сейчас… простите нас. – И Белый Ворон, почти рухнув со стула, распластался на каменном полу. – Мы никак не можем признать вас истинным Золотым Вороном.

Нацука вернулся к себе в усадьбу переодеться и, облачаясь в темно-лиловую рясу, ломал голову, что сказать министрам.

Чтобы предотвратить хаос, нужно дать какие-то объяснения в тронном зале. Однако Нацука, который должен был держаться лучше всех, сам потерял покой: он волновался еще больше молодого господина.

«Так нельзя!»

Он приложил руку ко лбу, и вдруг сзади кто-то со смехом сказал:

– Собираетесь преклонять колени даже перед этим недоделанным Золотым Вороном?

Нацука резко обернулся, точно спущенная пружина, и встретился глазами с Роконом. Тот ухмылялся, привалившись к стене.

– Что ты сказал?! «Недоделанный Золотой Ворон»?!

Нацука большими шагами подошел к телохранителю, схватил его за ворот и с силой прижал к стене так, что та под его спиной скрипнула.

– Больше так не шути!

Слуги, помогавшие Нацуке переодеться, тоненько завизжали. Однако Рокон держался так вольготно, будто собирался просто поковырять в ушах.

– Какие шутки? Даже Его Высочество изволил признать это.

– Однако я не стерплю таких слов от тебя. Никто не смеет унижать Надзукихико!

Слова слетели с его губ еще до того, как он успел их обдумать. И в это же мгновение Нацука почувствовал, как исчезают все мучившие его колебания.

– Спасибо, Рокон! Ты помог мне определиться.

Он грубо отпустил ворот телохранителя и пристально вгляделся в Рокона.

– У меня есть гордость ятагарасу из дома Сокэ. Как представитель главного дома я должен выполнить возложенные на меня обязанности. Я никогда не желал трона из личных побуждений, и брат мой тоже!

Пока Надзукихико стремится бескорыстно исполнить свой долг перед домом Сокэ, Нацука должен продолжать в него верить.

– Что бы кто ни говорил, мой брат – истинный Золотой Ворон, достойный управлять страной Ямаути. Не знаю, что ты замышляешь, но рассорить нас даже не надейся.

Наблюдая за Нацукой, Рокон при этих словах сощурился.

– Ничего я не замышляю, что за идеи?! Вы, господин Нацука, вольны делать что захотите. А я выслушаю любой ваш приказ.

Казалось, он уговаривал капризного ребенка. Нацука с подозрением посмотрел на него и невольно вздохнул.

– Я по-своему выказываю вам свою преданность, – улыбнулся Рокон, но в его глазах блестела беспощадность зверя.

* * *

Выслушав главу академии, Сэйкэн под пристальным взглядом Суйкана спросил:

– Итак, восхождение на престол отложено на неизвестный срок… Так?

– Да.

– А двор что-нибудь сказал об этом?

Директор медленно покачал головой.

– Никаких внятных объяснений, ничего. Нам не сообщили ни почему отложена передача трона, ни почему молодой господин на это согласился.

Говорят, будто молчать им велел Нацука, но всей правды никто не знал.

– В общем, хлопот не оберешься, – по-прежнему задумчиво вздохнул директор.

Прошло уже десять дней с момента заявления верховного жреца. В кабинете общежития для преподавателей Кэйсоин собрались ответственные за всех воспитанников: от «семечек» до «стволов».

В неверном свете фонаря лица наставников выглядели мрачно.

– Как вам известно, при смене правителя принято менять и главу Кэйсоин. Я уже говорил, что в ближайшее время мы собирались пригласить из монастыря Тэнкэйин настоятеля Такубо и найти нового директора, однако сейчас все планы отменены. Никто не представляет, что будет дальше.

Сёкаку оглядел удрученные лица преподавателей и посерьезнел.

– Я понимаю, что всем нам неспокойно, и все же работа наставников остается неизменной. Пока двор не даст указания, я продолжу управлять академией, как и прежде. И вы тоже займитесь своими обязанностями.

Все единодушно кивнули, только Сэйкэн задумчиво поскреб щеку и сказал:

– И все-таки, что нам делать? Слухи уже распространились среди воспитанников. Они и так разделены на сторонников молодого господина и его брата, между ними и так существуют разногласия. Наверное, теперь это противостояние еще больше обострится.

– И откуда вы ждете самых больших проблем?

– Думаю, от Кимитики из дома Минами-Татибана. Я давно заметил, что там что-то назревает, – с кислым видом сказал руководитель вторых курсов.

Касин, который вел большую часть тренировок, добавил:

– Конечно, ведь в этом году среди «семечек» много высокородных и выдающихся учеников. Им есть отчего нервничать.

– Действительно, с тех пор как к нам поступил Акэру из Западного дома, проблемы как будто стали возникать чаще. Я нередко вижу, как группа, которая называет себя сторонниками старшего наследника, во главе с Кимитикой пытается завязать ссору с Акэру, – ответил руководитель второкурсников.

Сэйкэн вздохнул:

– Акэру с удовольствием ввязывается в эти ссоры, так что я позволил им разбираться самим. Думаю, они одного поля ягоды. Но теперь от этого так легко не отмахнешься. Прошу всех преподавателей принять меры, чтобы споры на равных не превратились в односторонние издевательства.

Тут и там раздались голоса:

– Ясно.

– Хорошо.

Директор еще раз уточнил, что снова соберет всех, если что-то узнает от двора, и попросил преподавателей не допускать политических разногласий между воспитанниками. На этом собрание закончилось.

Суйкан все старался быть незаметным и вылетел из кабинета, не успели еще объявить о завершении совета. Вечер был пасмурный. В теплом воздухе коридора ощущалась влажность. Иногда из-за дождя тренировки заменялись лекциями, и при мысли о завтрашнем дне Суйкана охватывало уныние.

Он уже собирался вернуться к себе, но тут кто-то окликнул его сзади:

– Господин Суйкан, вы позволите?

Он оглянулся. Сюда спешил