- Кажется, в порядке, - неловко дернув плечом, призналась я. Хотелось сказать что-то серьезное и важное, что-то умное и ценное, но в голову ничего не приходило кроме одного-единственного вопроса:

- Я все еще уволена?

- Точно ничего не болит? – проигнорировал вопрос ангел. – У этого психа был нож.

Я лишь замотала головой.

- Он меня не задел. Все хорошо.

Вдруг кто-то сдавленно всхлипнул. Растерянно обернувшись, я вдруг поняла, что этим кем-то была я. И тут словно бы рухнула плотина, фасад моей невозмутимости треснул, и наружу прорвались тщательно сдерживаемые рыдания. Сквозь мутную пелену слез я увидела, как силуэт ангела мягко привлекает меня к себе. Тихонько выдохнув и став вдруг совсем бескостной, я положила голову на его плечо и самозабвенно отдалась рыданиям.

Мягко покачивая меня в объятиях, Михаил шептал что-то утешительное.

- А ведь это ты предложила Чуме подарить мне ту тухлую селедку, - внезапно сказал он. – Не думай, что я не знал.

Икнув от неожиданности, я рассмеялась и от этого еще больше расплакалась.

Обливаясь слезами, я оплакивала все тревоги и печали, все ужасы произошедшего и переживания, скопившиеся за это время. Оплакивала ангельские крылья Михаила, пострадавшие и изувеченные, и свой неудавшийся план, Санни, оказавшегося совсем не таким, каким он казался и всю группу ученых, которые успели запасть мне в душу за короткое время. Не то чтобы рухнула моя вера в людей, но в сердце однозначно что-то надломилось. Возможно, это был тот самый безумный оптимизм, который я прикрывала мнимой циничностью.

Образ практичной и уверенной в себе Аделаиды Темпль, делающей то, что для нее выгодно, внезапно рассыпался, и я увидела себя, всю себя, такой, какая я есть. Девушка, которая привязана к своему шефу как к члену семьи (возможно, оттого, что живой семьи у нее нет) и именно поэтому помогающая ему сохранить ангельскую благодать. Глупо было строить из себя кого-то другого. Мне дорог Михаил, мне нравится с ним работать и вернуть его магию я хотела не ради каких-то своих целей, а ради него!

Более того, странно и страшно это признавать, но ангел мне дороже, чем собственный жених. Именно Михаил знает обо мне почти все. С ним я провожу целые дни и порой коротаю вечера. Он знает семейную тайну Темплей и маленькие мелочи, касающиеся меня лично. Лео, человек, в которого я влюблена, человек, за которого я собираюсь выйти замуж, не знает меня так хорошо, как мой начальник.

Михаил знает, что именно я предложила Чуме подарить ему ту несчастную тухлую селедку, а я знаю, что шеф побаивается Чуму. В годовщину смерти мамы он всегда оставляет на моем столе слоеную трубочку с белковым кремом, потому что однажды во время деловой встречи со Смертью я обмолвилась, что именно такие сласти мама покупала мне во время прогулок в парке и для меня они всегда ассоциировались с теплом летних дней и безопасностью.

Каким-то неведомым образом за эти короткие бесконечные семь лет мы спаялись намертво, срослись, пустили корни до такой степени, что сейчас я не могу представить жизни без.. нет, не без работы, а без него!

Наверное, права была бабушка Агриппина, когда сказала, что Темплям не хватает порой обычной житейской мудрости, которую мы компенсируем магией.

Как можно было влюбиться и не заметить этого? Насколько нужно быть близорукой, чтобы каждый день ходить на работу и не замечать, что влюблена в собственного начальника?

- Надеюсь, ты там не сморкаешься в мою рубашку? – с подозрением поинтересовался Михаил, но слишком уж мягко, чтобы я прекратила.

Сдавленно хихикнув, я покачала головой. Прятаться, зарываясь лицом в грудь ангела, оказалось приятно. От него пахло экзотикой джунглей, чужими растениями, дымом костра и чем-то ангельским, свойственным только самому Михаилу. Какая-то дикая, животная часть меня твердила, что шевелиться не стоит, можно всю жизнь так простоять, уткнувшись носом в шефа. Спрятаться от всего мира в его надежных крепких объятиях. Ничего не выяснять, ни с кем не разговаривать, даже не поднимать взгляда, ведь в этом случае можно столкнуться с его недоумением или, упаси все боги вселенной, неприязнью. Что-то детское есть в желании спрятаться от мира, просто закрыв глаза. Я не вижу вас, а значит, вы не видите меня. Я невидимка. Невидимка, окруженная уютом и теплом, прячущаяся в безопасности ангельских рук.

Однако вечно оставаться так нельзя. Я хотела, жаждала игнорировать мир, но он не собирался отвечать взаимностью. Где-то там происходят разные вещи, требуют внимания события и люди. Нужно поблагодарить Ташу и сказать, что все в порядке, убедиться, что архангел не затерроризирует весь Транспортный отдел, полить цветы в приемной, разобрать почту и… и поговорить с Лео. Я всегда старалась быть честной в отношениях. Конечно, можно порой слукавить и пококетничать, но в главных вещах лгать не стоит. Тем не менее, так уж вышло, что я лгала в самом главном самой себе. Моя помолвка с Лео была приятной тихой гаванью, но ей не суждено перерасти в брак. Супружество для Темплей это нечто большее, чем «пока смерть не разлучит нас». Смерть не разлучает Темплей и их избранников. Отчасти поэтому никто из нашего рода никогда не меняет фамилию, вступая в брак. Темпли не становятся частью чужой семьи, мы принимаем и делаем своих избранников частью нашего рода. За годы отношений я не нашла удачного момента, чтобы сказать: «Эй, Лео, ты знаешь, что дом, в котором мы живем и из которого я категорически отказалась уезжать, он вроде как волшебный и в нем живут все мои мертвые предки. Ну да, толпа дохлых людей ежедневно тусуется в нашем доме, собственно они и есть сам дом, они неотделимы от жилища и, по сути, являются его душой. И да, когда в гостиной потекла батарея, это просто кто-то из предков был не в духе».

Дело ведь даже не в том, что Лео сказал бы и как принял это, а в том, что я ничего не сказала. Наверное, какая-то часть меня всегда осознавала, что это не навсегда. Настало время посмотреть правде в лицо и столкнуться с плодами моих решений. Я должна исправить старые ошибки и попытаться не наплодить новых.

Моя внезапно обретенная любовь это только мое дело. Михаил был добр и заботлив, он знает меня, а я знаю его, но это не любовь. По крайней мере, не с его стороны. Он привязан ко мне как