По ее лицу было понятно, что ей очень не нравилось что-то не знать. Злить ее не хотелось, и мне пришлось оставить эту тему.

— А Изнанка всегда такая?

— Какая? — недовольно буркнула Грета.

— Красивая, — выдохнул я, разглядывая туман и скалы.

— Когда я сюда попала в первый раз, она уже такой была. Ходят старые легенды, что раньше здесь было райское место, все зеленое, яркое, сверкающее. Думаю, авторы этих историй надеялись, что это рай, пока не пришел первый проводник душ и не объяснил на пальцах, что это на самом деле.

— А много таких проводников сейчас?

— Нет, к сожалению. Душ сейчас не так много. Обычно после больших войн или катастроф появляются новые маги, а в обычное время, редко.

— Это родовая магия?

— Какой-то допрос ты мне тут устраиваешь, честное слово!

— Грета, пожалуйста, мне, правда, очень интересно!

— Ладно, это последний вопрос и я тебя отсюда выбью. Достал уже.

— Думаю, сегодня я постараюсь уйти сам, без твоей помощи.

— Давай-давай, — засмеялась Грета. — А я посмотрю на тебя.

— Только сначала на вопрос ответь.

— Про родовую магию? Нет. Это, так сказать, случайная выборка тех, кто лучше всего подходит к этой силе. Без всякой привязки к способностям семьи.

— А какая у тебя ступень?

— Так, все. Вопросы на сегодня кончились. У меня своих дел по горло, идти давай. Или помочь?

Я мотнул головой.

«Вот из принципа сам справлюсь!» — подумал я, сел на землю и прижал к груди томик стихов.

Привычно засопев в нужном ритме, я прикрыл глаза и постарался отрешиться от щекотки взгляда Греты. Она устраивалась на валуне поудобнее — я слышал, как шуршит ее мантия и бьется край посоха и камень.

Потом мысли перескочили на Евгения и его просьбу. Как только я вернусь, мы с Саньком сразу же отправимся на участок у реки. Мне было любопытно, зачем покойник так настойчиво просил об этом.

Однако как бы я ни дышал, на меня вместо легкости, стала наваливаться тяжесть. С каждым мгновением воздух в легких густел, застревал в горле и лишал драгоценного кислорода.

Предчувствие чего-то очень плохого сдавило мое сердце. Как я ни пытался, погрузиться в медитацию у меня не получалось. В какой-то момент мне захотелось подняться и бросить это дело, но я всеми силами удерживал себя на месте.

Я хотел спросить про это чувство Грету, как вдруг услышал ее удивленное восклицание:

— А ты кто такой?

Открыв глаза, я увидел нависающую над головой тень. Высокий, худой мужчина в богато расшитом камзоле. На его лице красовались роскошные усы, а щека была заляпана кровью.

Позади него ходила беловолосая с очень озадаченным лицом, явно не понимая, что происходит, и почему призрак стоит рядом со мной, а не с ней.

— Так вот как оно получилось, — шелест в голове пробрал меня до костей. — Может, это и к лучшему.

— Виктор! — на одной ноте взвизгнула Грета. — Кто это⁈

Но я ее не слушал, а смотрел на призрака и понимая, что знаю его.

— Отец? Как⁈ Что случилось⁈

— Нет времени объяснять, — продолжил он. — Раз у тебя есть сила, то ты должен стать главой рода Васильевых.

Глава 10

Я ошалело смотрел на полупрозрачный силуэт Виктора Семеновича и никак не мог найти в себе силы ответить.

«Глава рода⁈ Что он несет⁈» — проскочило у меня в голове.

— Ты должен стать главой рода, сын, — повторил отец.

— Вспомнил, наконец, что сын, да? — проворчал я. — Зачем мне это?

— Больше некому.

Вдруг во мне забурлила искренняя ненависть к этому человеку. Он никогда меня не любил, сбросил на воспитание нянькам. Я ни разу от него не слышал доброго слова. Лишь «должен».

Я поднялся с земли, выпрямил спину и без единой мысли в голове опустил ладонь ему на грудь.

— Уходи. Ты мне не нужен. И семья твоя не нужна. Они мне чужие, — глухо произнес я, глядя, как моя кожа покрывается красными пятнами.

Боль волнами расходилась по телу, но я не убирал руку. Она не была такой сильной, как после рукопожатия с Евгением Алексеевич, ее можно было и потерпеть.

— Ты должен, — не шелохнувшись, ответил граф. — Я не уйду.

Мы стояли друг напротив друга: живой и мертвый, сын и отец.

— Ты должен уйти.

— Он не сможет, — вмешалась Грета, тихо подойдя к нам.

Ее голос был печален и еле слышен. Беловолосая мягко убрала покрывшуюся волдырями ладонь из груди призрака и качнула головой.

— Пока ты не исполнишь его волю, он не сможет уйти. Как и тот, предыдущий.

Вместо ответа я склонил голову к плечу, задумчиво глядя на силуэт отца. Мне безумно захотелось вернуться в яблоневый сад и хоть немного подумать.

Это желание было настолько искренним, что мне было достаточно прикрыть глаза, чтобы выйти с Изнанки.

В лицо тут же подул летний ветер, ноздри затрепетали от сладкого запаха яблок, а на плечо давила рука друга.

— Вик… Вик… да просыпайся же ты скорее! — шептал он. — Пора уходить!

Я открыл глаза и посмотрел на его беспокойное лицо. Да, надо уходить.

— Нам нужно дойти до того места, — сказал я и поднялся. — До участка дядьки.

— Ты с ним поговорил? Что дядька сказал?

— Потом. Сначала дело.

Говорить совсем не хотелось. В голове теснились мысли, одна мрачнее другой. Санек, оценив мое состояние, быстро подхватил рюкзак и первый вылез через щель в заборе. Я последовал за ним.

«Отца убили. Что я чувствую по этому поводу?» — спрашивал я себя каждую минуту.

И сам же отвечал: ничего. Ни грусти, ни радости. Пустота.

Однако противная тяжесть в груди все же оставила меня. Думаю, что она была предвестником его смерти.

Становится главой рода Васильевых, который вышвырнул меня, мне не хотелось. Меня вполне устраивала жизнь в деревне. Даже с условием Изнанки и разговоров с призраками.

Что могло ждать меня в столице? Ничего хорошего. Но если отца убили, то почему?

На ум сразу пришли слова бабки, о том, что смерть за мной придет. Может, я следующий в списке убийц? А как же супруга графа и его дочери?

Нужно вспомнить, как