— Не волнуйтесь, — угрюмо сказал я. — Никаких проблем со мной не будет.

Кассиди устремил на меня взгляд, который, по его мнению, должен был заставить меня трепетать от страха.

— Вот-вот, а не то смотри, будешь иметь дело со мной.

Мы стояли нос к носу — и ни малейшего проблеска узнавания! Люди видят то, что ожидают увидеть.

— Ясно, буду иметь дело с вами.

— Пока ты помнишь об этом, у нас и впрямь не будет проблем.

— Никаких проблем, обещаю.

Похоже, Флетчер Мун, закамуфлированный с помощью серьги и тренировочного костюма, для Кассиди превратился в невидимку. Совсем иначе дело обстояло с Ватсоном Шарки, получившим клеймо вора еще до того, как он даже рот раскрыл. Может, это и означает быть Шарки? Если да, то лучше бы поскорее снова стать Муном.

Около нашего дома стояло несколько автомобилей. Мамин «мини», папин «вольво» и полицейский, белый с синим. Сквозь оконные занавески я разглядел сидящую на кушетке маму. Лицо у нее было белее ее любимой эмульсии под названием «Арктический снег». Папа тоже был в гостиной, расхаживал из угла в угол. Потом произошла сцена, которая навсегда врезалась в мою память. В комнату вошла Хейзл и спросила что-то. Может, ей понадобилось попить водички или позвонить по домашнему телефону. И в ответ папа взорвался. Он с криком надвигался на мою сестру, а она медленно отступала к двери. Папа никогда не кричит. Хейзл никогда не отступает. Что случилось с моей семьей? А вдруг уже ничего никогда не будет как прежде?

Ред ткнул меня кулаком в плечо. Как я понял, это он меня подбодрить хотел.

— Не расклеивайся, Минимун. Помни: либо они будут горевать двадцать четыре часа, либо до конца жизни. Ты должен делать свое дело, вот и займись им.

Двадцать четыре часа или до конца жизни! Нет уж, лучше пусть будут двадцать четыре часа. Да, нужно поспешить. Я профессионал или нет?

Я коротко кивнул:

— Ладно. Давай проберемся в сад.

Наш дом окружает бетонная стена высотой два с половиной метра. Нам с Хейзл категорически запрещалось перелезать через нее, однако мы с пятилетнего возраста постоянно этот запрет нарушали, и со временем в бетоне образовались выбоины, за которые можно цепляться. Так что мы с Редом легко преодолели стену, разве что мне понадобилось чуть больше времени из-за ушибленной руки. На гребне стены сидела ворона, словно сторожила сад. Она невозмутимо подпустила нас к себе, а потом взлетела, громко каркая и шумно взмахивая крыльями. У меня сердце ушло в пятки, но все обошлось, никто не вышел взглянуть, что за переполох приключился в саду.

Перебравшись через стену, я очутился рядом с теми самыми кустами, за которыми прятался преступник в ту памятную ночь. Ред тоже спрыгнул на землю, очень тихо. Как человек, привыкший шнырять тайком. Не зря до вчерашнего дня он был моим главным подозреваемым!

— Был здесь прежде? — спросил я, заставив себя улыбнуться.

— Нет. Иначе сейчас меня здесь не было бы.

Я поразмыслил над его словами, но не мог придумать ни одной причины, зачем Реду понадобилось возвращаться на место преступления вместе со своей жертвой. Если, конечно, он не сумасшедший.

— Ты давно консультировался у психолога?

Ред зашарил пальцами по траве.

— Если ты не собираешься искать улики, я сам этим займусь.

Я схватил его за руку.

— Ред, стой! Ты можешь уничтожить доказательство.

Ред присел на корточки.

— Ладно, детектив. За работу.

Я принялся изучать участок за кустами, где нападавший, по-видимому, ждал. Я не трогал ничего, только смотрел, сканируя землю взглядом сантиметр за сантиметром, ничего не пропуская. После нападения прошел дождь, и большинство физических свидетельств чужого присутствия смыло. Но я надеялся, что уцелело хоть что-нибудь…

Так оно и оказалось. Глубоко в почву у основания куста был впечатан один-единственный, очень большой след.

— Смотри, отпечаток ноги, — указал я на него Реду.

— Ух ты, какой громадный! — удивился он. — Что ж за увалень тут наследил?

Мне вдруг стало очень не по себе.

— В жизни не видел такого большого следа. От носка до пятки сантиметров пятьдесят. Это ж каким монстром надо быть…

Мы разглядывали отпечаток, пытаясь представить себе хозяина такой огромной стопы. Не знаю, что там чудилось Реду, но в моем воображении возник человек с диким взглядом, с исполосованным шрамами лицом и в черном плаще с капюшоном. Весьма вероятно, у него также имелись черная повязка на глазу и горб.

— А куда подевались остальные следы? — спросил Ред. — Не мог же этот тип просто возникнуть из воздуха и стоять тут на одной ноге?

— Дождь, — объяснил я. — Он смыл следы. Этот отпечаток защитили кусты.

Ред вытащил мобильный телефон и с помощью встроенной камеры сфотографировал отпечаток.

— Сохраняю улику, — заявил он.

— Растешь, — улыбнулся я.

В «Руководстве» Бернстайна есть краткая глава о работе под прикрытием. В первой же строке прописными буквами значится: «ИЗБЕГАЙТЕ РАБОТЫ ПОД ПРИКРЫТИЕМ!» Бернстайн имеет в виду, что это самый трудный способ расследования, зачастую вынуждающий детектива идти против своей природы, притворяться не тем, кто он есть, то есть обычным человеком. Если предполагаемый преступник заподозрит, что вы не тот, за кого себя выдаете, а «засланный», ваши шансы уцелеть по статистике не превышают четырнадцати процентов.

Обнадеживающая мысль. В особенности когда для прикрытия ты выдаешь себя за члена преступной семейки. Куда ни кинь — всюду клин.

Наша следующая остановка была на месте второго преступления. Дом Мерседес Шарп. Я рассчитывал найти связь между нападением на меня и пропажей мини-диска. Если бы она обнаружилась, тогда стало бы ясно, что в обоих случаях действовал один и тот же преступник. Или, в крайнем случае, одна и та же группа преступников.

Мы шли по улицам Локка, и я попытался подражать развязной походке Реда, чтобы выглядеть настоящим Шарки. Походка Реда придавала ему очень крутой вид. Да что там походка! Что бы он ни делал — открывал ли банку с колой или проводил пальцами по перилам, — все выглядело круто. Чтобы достичь такого совершенства, мне понадобилась бы не одна жизнь. Когда я открывал банку с колой, это выглядело так, точно я боюсь, что она взорвется. Самое смешное, что порой именно так и случалось.

— Что с тобой? — спросил Ред. — Ты идешь так, будто тебя кто-то гонит пинками под зад.

У меня хватило глупости сказать ему правду:

— Пытаюсь стать крутым. Как ты. Пытаюсь быть Шарки.

Ред вскинул бровь:

— Быть Шарки? Послушай, Минимун, быть Шарки за один день не научишься.