ремесленников; всеобщее образование и помощь должны обеспечиваться государством. Законы должны быть немногочисленными, понятными и короткими; «длинные законы — это общественное бедствие».50 После пяти лет все мальчики должны воспитываться государством в спартанской простоте, питаться овощами и готовиться к войне. Демократия — это хорошо, но в военное время она должна уступать место диктатуре.51 Избранный в Комитет 10 мая 1793 года, Сен-Жюст решительно отдался упорному труду; он опровергал слухи о том, что у него есть любовница, утверждая, что слишком занят для подобных развлечений. Своевольный и возбудимый юноша стал суровым воспитателем, способным организатором, бесстрашным и победоносным генералом. Вернувшись с триумфом в Париж, он был избран президентом Конвента (19 февраля 1794 года). Гордый и самоуверенный, властный по отношению к другим, он смиренно принял руководство Робеспьера, защитил его при поражении и — в возрасте двадцати шести лет и одиннадцати месяцев — сопровождал его до смерти.

12. Робеспьер не вполне заменил Дантона в качестве главного разума или воли «Двенадцати»; Карно, Бийо, Колло были слишком жесткими, чтобы ими можно было управлять; Робеспьер так и не стал диктатором. Он действовал скорее путем терпеливого изучения и коварной стратегии, чем путем открытого командования. Он поддерживал популярность среди санкюлотов, живя просто с простыми людьми, восхваляя массы и защищая их интересы. 4 апреля 1793 года он предложил Конвенту «Предлагаемую декларацию прав человека и гражданина»:

Общество обязано обеспечивать средства к существованию всех своих членов, либо предоставляя им работу, либо обеспечивая средствами существования тех, кто не в состоянии работать….. Помощь, необходимая тому, кто испытывает недостаток в предметах первой необходимости, является долгом того, кто обладает избытком…. Придание сопротивлению угнетению юридических форм — последняя утонченность тирании…. Всякое учреждение, не предполагающее, что народ добр, а судьи развращены, порочно….. Люди всех стран — братья.52

В целом эти двенадцать человек не были простыми убийцами, как их можно охарактеризовать при поверхностном знакомстве. Правда, они слишком охотно следовали традиции насилия, дошедшей до них от религиозных войн и резни в канун Святого Варфоломея (1572); большинство из них научились казнить своих врагов без оговорок, иногда с добродетельным удовлетворением; но они утверждали потребности и обычаи войны. Они сами были подвержены этим казусам; любой из них мог быть оспорен, свергнут и отправлен на гильотину; несколько так и поступили. В любой момент они были подвержены восстанию парижского населения, Национальной гвардии или честолюбивого генерала; любое крупное поражение на фронте или в мятежной провинции могло свергнуть их. Тем временем они трудились днем и ночью, выполняя различные задания: с восьми утра до полудня в своих кабинетах или подкомитетах; с часу до четырех пополудни — в Конвенте; с восьми до позднего вечера — в консультациях или дебатах за зеленым столом в зале заседаний. Когда они взяли на себя ответственность, Франция была раздираема гражданской войной из-за зарождающегося капитализма в Лионе, восстаний жирондистов на юге, католических и роялистских восстаний на западе; ей угрожали иностранные армии на северо-востоке, востоке и юго-западе; она терпела поражения на суше и на море, и была блокирована в каждом порту. Когда пал Великий комитет, Франция была приведена к политическому единству диктатурой и террором; новая поросль молодых генералов, обученных, а иногда и ведомых в бой Карно и Сен-Жюстом, отбросила врага в решающих победах; и Франция, одна против почти всей Европы, вышла триумфатором против всего, кроме себя.

V. ЦАРСТВОВАНИЕ ТЕРРОРА: 17 СЕНТЯБРЯ 1793 ГОДА — 28 ИЮЛЯ 1794 ГОДА

1. Боги жаждут

Террор — это как периодически повторяющееся настроение, так и конкретное время. Строго говоря, его следует датировать от Закона о подозреваемых, 17 сентября 1793 года, до казни Робеспьера, 28 июля 1794 года. Но уже был сентябрьский террор 1792 года; в мае 1795 года должен был начаться «белый террор»; еще один террор последует за падением Наполеона.

Причинами знаменитого Террора стали внешняя опасность и внутренние беспорядки, приведшие к страху и волнениям в обществе и породившие военное положение. Первая коалиция вновь взяла Майнц (23 июля), вторглась в Эльзас и вошла в Валансьенн, расположенный в ста милях от Парижа; испанские войска захватили Перпиньян и Байонну. Французские армии находились в беспорядке, французские генералы игнорировали приказы своего правительства. 29 августа французские роялисты сдали англичанам французский флот, а также ценную военно-морскую базу и арсенал в Тулоне. Британия правила волнами и могла в любой момент присвоить французские колонии на трех континентах. Победоносные союзники обсуждали вопрос о расчленении Франции и восстанавливали феодальные права по мере продвижения вперед.53

Внутри страны революция, казалось, распадалась на части. Вандея пылала контрреволюционным пылом; католические повстанцы разгромили государственные силы при Вихере (18 июля). Аристократы, у себя дома или в эмиграции, уверенно планировали реставрацию. Лион, Бурж, Ним, Марсель, Бордо, Нант, Брест перешли под власть восставшей Жиронды. Между богатыми и бедными разгоралась классовая война.

Экономика сама стала полем битвы. Контроль над ценами, установленный 4 мая и 29 сентября, был побежден изобретательностью жадности. Городская беднота одобряла максимумы; крестьяне и купцы выступали против них и все чаще отказывались выращивать и распространять ограниченные в цене продукты; городские магазины, получая все меньше продуктов с рынка или с полей, могли удовлетворить лишь самых первых в очередях, которые ежедневно образовывались у их дверей. Страх перед голодом охватил Париж и города. В Париже, Сенлисе, Амьене, Руане жители были близки к тому, чтобы свергнуть правительство в протеста против нехватки продовольствия. 25 июня Жак Ру во главе своей группы Enragés пришел в Конвент и потребовал, чтобы все спекулянты, среди которых были и некоторые депутаты, были арестованы и вынуждены отказаться от своих новых богатств.

Ваша демократия — не демократия, потому что вы разрешаете богатство. Именно богачи пожинают в последние четыре года плоды Революции; именно торговая аристократия, более страшная, чем дворянская, угнетает нас. Мы не видим предела их поборам, цены на товары растут с ужасом. Пора положить конец смертельной борьбе между спекулянтами и рабочими….. Неужели имущество рабов должно быть более священным, чем человеческая жизнь? Предметы первой необходимости должны быть доступны для распределения административным органам, так же как вооруженные силы находятся в их распоряжении. [Недостаточно также взимать налог на капитал с богатых,