Ничего не оставалось, чтобы пойти на этот шаг. Если Вышате не покажу, что силен и могу ему противостоять, а лучше, так и тумаков надавать, он не успокоится. Такие силу понимают, уважают и принимают, и уж никак не увещевания с уговорами.

На развлечение собрались посмотреть все воины. При этом пришлые иноки-воины частью кривились. Поединки во время застолья сильно были похожи на справление тризны, языческий обряд. Но даже в Уставе Братства предусмотрены учебные поединки.

Устав, который, вероятно, еще мало кто и знает, потому что князь и его приближенные тысяцкие взяли на себя ответственность довести до всех правила, предусматривал и споры, которые могут возникнуть между братьями. Их так же нужно решать учебным поединком, воевода же имеет право разрешить любой конфликт.

Я понимал, что сейчас настал тот момент, к которому, по сути, я готовился уже не один месяц. Я должен показать свое мастерство владения мечом в поединке с таким умельцем, которых и в дружине по пальцам одной руки не сосчитать. Я готовился именно к бою с Вышатой, после того, как именно я помог вычислить в нем казнокрада. Мой противник обвинял меня в своих бедах, своем унизительном понижении до десятника. Из этого вырастало уже то, что зависть Вышаты преобразовывалась в ненависть.

— Начинайте! — повелел князь и мы стали кружиться.

— На! — Вышата замахнулся, но не ударил, видимо, он рассчитывал покуражиться.

Мне в пору было то, что противник, не соперник, а именно противник, которому долго не жить, был во хмели. Не будь это так, я мог бы рассматривать свои шансы выйти из сложного положения, как незначительные. Пусть я готовился, тренировался, использовал свои навыки из будущего, для чего даже сапоги ношу с железными вставками на носке и пятке, но Вышата считался отменным бойцом.

Делаю замах, отпрыгиваю влево, совершаю выпад, садясь чуть ли не на шпагат. Лезвие моего клинка колит кольчугу Вышаты в районе живота. Итог? Почти никакого. Кольчуга на месте, а противник получил тычок, не так, чтобы сильно болезненный. Рапира… вот в таком случае она нашла бы себе путь внутри какого колечка в кольчуге. Но это оружие сейчас будет больше расцениваться, как зубочистка, да и уровень металлургии слаб.

Мой выпад удивил всех. В толпе, что создала круг, внутри которого мы и бились, началось «экспертное» обсуждение того, что не будь Вышата в кольчуге, или же не будь мечи деревянными, так я и победил бы уже. А, вообще, я так и не понял, почему было бы не раздеться. Объяснение того, что воину нужно и тренироваться на мечах в кольчуге, чтобы срастись с ней, тут казалось слабоватым. Все же мечи деревянные.

— Вух! Вух! — последовала серия ударов и ложных замахов Вышаты.

Почти на каждый удар противника я делал шаг назад и отводил его меч. Вышата двигался рваными движениями, поймать его на противоходе, или зайти в бок пока не представлялось возможным. Может быть, если бы у нас были щиты, то тогда, да, можно принять удар на него, сделать шаг в сторону, но мы дрались без щитов.

Я начал подмечать цикличность уверток и иных движений Вышаты. Два движения вправо, после одно в лево, после еще два влево и два вправо. Пришлось напрячь мозг, внимание, но при этом я стал еще больше отступать, чуть ли не убегать от противника. И вот, когда такая цикличность повторилась в третий раз, я решился.

Отвожу очередной удар Вышаты, направленный мне в голову, делаю шаг вправо, куда уже по инерции двигается и противник, но тут его встречает мой меч. Да, деревянный, да, Вышата в кольчуге, но я не рублю, я колю своим мечом прямо противнику в солнечное сплетение. Делаю это со всей дури, так, что даже крепкий меч, дерево из которого он сделан, дает трещину. Вышата начинает задыхаться, а я продолжаю лупить его. По ногам, да так, чтобы в колено, по голове, перехватываю правой рукой кисть Вышаты, в которой он держал меч и выкручиваю руку противнику на слом. Хруст костей слышали все.

— А-а-а! — заорал мой противник, а я пинком, унизительным, в седалище, даю ускорение Вышате, который головой врезается в землю.

Хорошая кольчуга у него, гибкая, руку можно ломать без сильного напряжения и натяжения.

— Хватит! — командует князь и, словно теряя интерес, уходит.

— Жестко, но добро! Слышал я, как Вышата лаялся на тебя, — это приободрил меня сотник Глеб, который со своим товарищем Беляном, первые подошли ко мне с поздравлениями.

Удивительно, но даже ратники, которых я считал креатурой Вышаты, и те хвалили. Все же в воинской среде победитель всегда предпочтительнее проигравшего, порой даже если поверженный — твой товарищ. В бою понимание, что рядом с тобой сильный воин, многого стоит. Ну, а я подтвердил свой авторитет и статус. Не приобрел новый, так как и без того взлетел высоко. И еще придется доказывать всю новую жизнь, что право на то имею, но сегодня я подтвердил, что могу считаться одним из тысяцких братства.

Этот поединок возымел и иные последствия. Так, если ранее ко мне в полусотню князь послал только десяток иноков-воинов, и то всех молодых, то теперь, через два дня после клятвы, я принимал у себя еще двадцать два воина. Сопротивлялись ранее опытные воины, не хотели идти под руку отрока, но этот отрок победил мечника, который считался чуть ли не сильнейшим в Братстве.

А после пошла рутина, когда было много тренировок, причем, не только моей сотни, но и ополчения. Два десятка молодых мужчин из местных, еще три десятка мужчин из пришлых южан. Я брал к себе семьи, где были отроки или неженатые мужчины. Они получали копья и минимум три часа в день тренировались работать в строю. Все новое — это давно забытое старое. Терция была воплощением, реинкарнацией греческой или македонской фаланги. И это работало. Хотя сделать из вчерашних обывателей воинов сложно, но вода камень точит, а уж слишком слабохарактерных отсею. Вот только, в мире, где все сложно и многие находятся на грани выживания, характеры куются железные.

Кроме подготовки ополчения и обкатки их «танками», то есть конницей, еще не