Вопреки своим правилам сегодня я решила уйти с работы вовремя. К тому же была пятница, а по пятницам я иногда навещала родителей и даже остаюсь у них на ночь.

Вот и сейчас, заскочив после работы в продуктовый, я купила сладостей к чаю и поехала к родителям, решив не сообщать им заранее о своем визите — пусть будет небольшой сюрприз.

Однако сюрприз получился не таким, как я планировала, потому что прямо у подъезда я столкнулась с мамой и Еленой Андреевной. Обе выглядели встревоженными. Увидев меня, мама пробормотала:

— Что-то случилось?

— У меня — нет, — отрицательно качнула я головой. — Просто приехала на чай. — Я продемонстрировала ей полный пакет сладостей. Однако маму он совсем не заинтересовал.

— Здравствуй, Варя, — запоздало поздоровалась со мной Елена Андреевна. Мама держала ее под руку, будто подруга не могла стоять самостоятельно.

— Здравствуйте, — ответила я, встревоженно глядя на маму Ильи. — Вам нездоровится?

— Да, немного… Голова кружится…

Елена Андреевна выглядела очень бледной, а еще на ней не было ни грамма косметики. Будто она очень спешила к моей маме. Но почему к ней, а не сразу к врачу?

— Я провожу ее в больницу. Ты заходи, там папа дома, — сказала мама.

— Давайте я вас подвезу, — предложила я, подхватив Елену Андреевну за другой локоть.

— Не надо… — неуверенно сказала мама. Казалось, что она что-то недоговаривает.

— Отказ не принимается, — отрезала я, ведя Елену Андреевну к своей машине.

Мама назвала адрес городской поликиники, и мы доехали всего за десть минут. Вместе с мамой мы довели Елену Андреевну до кабинета, в котором брали анализы. Я непонимающе посмотрела на маму. Зачем ей сдавать анализы, да еще и в такое время? Не правильно ли будет сначала обратиться к терапевту? Однако мама сделала вид, что не поняла моего удивления.

Постучавшись, Елена Андреевна назвала свою фамилию, и ее пригласили войти.

— Что-то я ничего не понимаю, — сказала я, усевшись на стул в коридоре. — Что с ней? Зачем сначала сдавать анализы? Кто вообще их берет в такое время?

Мама нервно кусала губы и хрустела суставами пальцев.

— Мам? — обратилась я к ней. Нет, она точно что-то мне недоговаривает.

Вздохнув, мама села рядом и, взяв мои ладони в свои, крепко их сжала.

— Я не хотела тебе этого говорить, но… — Она снова тяжело вздохнула. — Там, где сейчас Илья, что-то произошло. Что-то нехорошее…

Я замерла, боясь даже сделать вдох. Сердце словно пропустило удар.

— Военные ничего конкретно не говорят, но, кажется, с ним что-то случилось. С ним и его отрядом.

Почему-то мне вспомнился разговор с Ильей, когда к нему подкрались ребята из его отряда и начали смеяться и дразнить его. Не может быть, чтобы они все…

— Лену попросили сдать ДНК, чтобы… чтобы, если… — Маме было тяжело говорить, и я остановила ее.

— Я тебя поняла, — шепнула я. Говорить громче у меня не получалось. Казалось, что если не буду шептать, то происходящее станет реальным, а пока это просто шаткая иллюзия. Ведь вполне вероятно, что сказанное мамой окажется неправдой, и Илья скоро выйдет на связь. Позвонит мне по видеозвонку, расплывется в своей красивой и искренней улыбке, расскажет какую-нибудь байку. И все будет как раньше. Так я думала, когда сидела и ждала Елену Андреевну в пустом больничном коридоре.

Однако как раньше не стало. Спустя несколько дней Елене Андреевне позвонили и сказали, что среди погибших Ильи нет. Еще через неделю ей сообщили, что он и еще один его сослуживец числится в списке пропавших без вести.

— Они будут их искать и обязательно найдут, — в который раз повторила Елена Андреевна, сидя на кухне моих родителей и обхватив руками бокал с остывшим чаем.

Она теперь много проводила времени у мамы и папы. И я тоже. За три месяца Елена Андреевна еще дважды ездила сдавать свою ДНК, и все эти разы мы с ней и мамой дрожали, ожидая услышать то, чего страшно боялись. Однако наши опасения не подтверждались. Мы выдыхали и снова жили дальше, ожидая, что когда-нибудь нам сообщат весть о том, что Илья нашелся, целый и невредимый.

Самым неприятным во всем этом оказалось вовсе не ожидание, не постоянно крутящиеся в голове мысли о худшем, не сдача ДНК для опознания и даже не утаивание военными информации о том, что на самом деле случилось — по официальной версии сослуживцы Ильи подорвались на старом минном поле. Самым неприятным оказались сплетни, которые пошли от соседей Елены Андреевны и других людей, которые прямо или косвенно знали ее и Илью.

Наш городок был небольшим, поэтому сплетни в нем расходись быстро, появляясь в городских группах в соцсетях и были одна нелепее другой. В случае с Ильей до нас порой долетала всякая бредовая информация. Много раз его хоронили и называли дезертиром. Кто-то даже говорил, что он в воинской части подорвал себя и молодых призывников. На все эти слухи мы с Еленой Андреевной научились не обращать внимание, однако то, что я услышала на своей работе, разозлило меня настолько, что я уже не смогла промолчать.

Дело было в обеденный перерыв, когда наша бухгалтерия почему-то не пошла в кафе, а осталась на работе пить кофе и есть бутерброды, оставшиеся с празднования дня рождения одного из наших редакторов. Я пришла налить себе чаю и разогреть обед, который носила с собой в ланчбоксе.

— Марин, а что там за слух про паренька из нашей школы ходит? — спросила Вика — новая сотрудница и по совместительству одноклассница Марины, которая и получила эту работу благодаря ей.

— Ты про кого? — не поняла Марина. Она откусила от бутерброда с красной рыбой маленький кусочек и принялась манерно его жевать.

— Ну помнишь, улыбчивый такой. В