Шрифт:
Закладка:
– Проснулся! – прошептал он кому-то.
– Что происходит? – озадаченно поднялся я на локте, оглядываясь.
Жены не было рядом. Дети ещё спали. Тузик делал вид, что спит, поглядывая одним глазом за окружающей обстановкой.
Не успел я хоть что-то понять, как в спальню вошла Галия.
– С днём рождения! – прошептала она, и, наклонившись, поцеловала меня. – Вставай скорее!
– А что такое?
– Подарок буду дарить! – сгорая от нетерпения, сообщила она.
Господи, что ж там за подарок такой? Что надо с утра ждать, пока я проснусь? – думал я, одеваясь быстро, как в армии.
Выйдя на кухню, первое, что я увидел, была большая картина, закрывавшая половину окна. Не поверил своим глазам. Натюрморт в той самой примитивной манере, характерной для художников-неформалов.
– И чья же это работа? – потрясённо спросил я.
– Виктора Пивоварова, – напряжённо вглядываясь в меня, ответила жена, пытаясь понять, нравится мне или нет. – Только он не Виктор, а Виталий Дмитриевич.
– Обалдеть, – потрясённо проговорил я. – Где же ты его нашла?
– Елена Яковлевна познакомила.
– Обалдеть, – повторил я. – Спасибо, дорогая!
Вещь из ранних, уже не реализм, но ещё и не сюрреализм. Что интересно, даже понравилась, хотя я рассматривал сбор таких картин исключительно как способ накопления капитала. Неплохая работа, глаз цепляет, а не поймёшь, чем? Смотришь и смотришь…
– Спасибо, – обнял я жену и поцеловал в макушку.
– Ну, тогда, и мы сейчас свой подарок подарим, – заявила мама.
Они с Ахмадом вручили мне большую настольную лампу на бронзовой подставке. Такой у нее был зелёный стеклянный абажур, прямо тебе профессорская классика.
– Это тебе в кабинет, сынок, – чуть не прослезилась мама.
– Что-то она мне напоминает, – заметил я.
– Говорят, у Ленина такая же была, – объяснил довольный Ахмад.
– Ну, вы даёте. Где Ленин, а где я?.. Спасибо, – улыбнулся я.
– А я без подарка, – засмущался Вася. – В воскресенье привезу.
– Да это тебе подарки дарить надо, с новым званием поздравлять! – рассмеялся я.
– Минут через двадцать будет праздничный завтрак, – объявила мама.
– Праздничная манная каша, – начал прикалываться Ахмад. – С праздничным шоколадным маслом.
Настроение у всех было приподнятое, посмеялись.
Не стал терять время, побежал на зарядку с псом. Всем на работу же ещё сегодня. У меня в планах было на меховую фабрику, наконец, доехать. Жене ещё когда шапку пообещал. Удивительно, что не напоминает. Хорошая она у меня, не жадная, не нахальная. Другая бы мужу уже всю плешь бы проела на ее месте, требуя меховую шапку купить немедленно.
Вернувшись с прогулки, застал у нас Ирину Леонидовну. Галия собиралась уже на работу и няня заступила на дежурство. Мама могла себе позволить выйти из дома гораздо позже, несомненный плюс работы рядом с домом. Она уже наварила кашки малым и усадила нас всех за стол.
Праздничный завтрак у нас, оказывается, подразумевал омлет и блинчики со сметаной и клубничным вареньем. Офигенно. Посмеялись над бедным Васей, у которого аппетита не было после вчерашнего. Он с таким сожалением смотрел на блинчики, что мама стала думать, как ему дать их с собой на службу. Предложила было завернуть в газету.
– Не вздумайте! Все бумаги в портфеле будут в масле, в сметане и в варенье! – остановил я их. – Вася, ешь сейчас!
– Не могу, – чуть не плача, простонал он.
– Ну тогда угостим тебя ими на мой день рождения! Мама, сделаешь парочку блинчиков персонально для Васи?
– Сделаю, сделаю! – засмеялась мама.
Тут зашёл Иван Алдонин и они с Ириной Леонидовной поздравили меня, вручив небольшую каменную фигурку из черного камня. Сантиметров пятнадцать в высоту, сидящая женщина с головой то ли львицы, то ли кошки.
– Ух ты! Это с раскопок? – поразился я, показывая статуэтку домочадцам.
– В Каире на барахолке купил, – улыбнулся Иван. – Но это, точно, не современная вещь. Несколько столетий ей есть.
– Вот, спасибо! – протянул я ему руку с благодарностью и повернулся к Ирине Леонидовне.
– Всё, что нужно, Паш, – улыбнулась она, – у тебя уже есть, просто береги. Семью, здоровье, друзей… и время. Время так быстро проходит…
– Золотые слова, Ирина Леонидовна, – обнял я её и все опять засуетились, собираясь на работу.
***
Москва. Лубянка.
Услышав, что зампред Макеев ищет тех, кто разрабатывает подполковника ГРУ Гончарова, Вавилов решил лично выяснить, в связи с чем?
– Доброе утро, Андрей Андреевич, – зашёл к Макееву Вавилов и поздоровался с ним за руку. – А что там за шум вокруг подполковника ГРУ Гончарова?
– Никакого шума, – спокойно ответил Макеев. – Просто, пытаюсь выяснить причины нашего внимания к ГРУ.
– По закону, имеем право с ними работать, – ответил Вавилов. – Какая разница, ГРУ, не ГРУ…
– Николай Алексеевич, закон – это закон, а жизнь – это жизнь. И за рубежом, знаете ли, наше неформальное сотрудничество гораздо важнее любых законов. Можно пакостить друг другу по мелочи, а можно помогать и поддерживать, выручать и спасать… Что у вас есть на Гончарова?
– Есть подозрения, что кто-то из профессионалов поделился с нашим агентом спецификой работы в недружественных странах. У агента теперь появились лишние вопросы относительно собственной безопасности. Вот мы и начали проверять всех подходящих специалистов из его окружения.
– То есть, на подполковника Гончарова у вас ничего существенного нет? Только подозрения? И то по не такому уж и значимому делу? – не скрывая досады, переспросил Макеев и Вавилов молча кивнул. – Завязывайте вы с этим делом, Николай Алексеевич.
– Хорошо, Андрей Андреевич. Но я, всё равно, считаю, что мы должны выяснить, кто это, потому что он нам очень усложнил работу с перспективным агентом.
– Выясняйте, ради бога, но вот ГРУ оставьте в покое. Я им лично обещание в этом дам, и его нужно будет держать.
***
Ещё из дома позвонил на
