Когда вальс, наконец, закончился, Дэвид проводил Аннабел к их группке так, словно вообще ничего предосудительного не произошло, чего не скажешь о его наставнице.

Она сразу же начала обдумывать способы сдержать слухи и в первую очередь поискала глазами в толпе Мердока. Как он воспринял пренебрежительное отношение к себе, когда его фактически отправили прочь с танцевального пола? Но все оказалось лучше, чем могло быть: лорд Мердок уже танцевал с другой юной леди, слава богу! Это очень хорошо. Если бы он, обиженный, стоял в углу, тогда со слухами ничего нельзя было бы поделать.

Аннабел еще раз, но уже медленно, обвела взглядом толпу: как дамы отнеслись к выходке Дэвида? Может, он уже заработал репутацию дурно воспитанного увальня? Оставалось надеяться, что свет проявит к нему снисходительность, но надежда эта была призрачной. Можно не сомневаться: завтра в газетах появится подробный отчет об этом унижении на глазах у сливок общества.

Тут как раз леди Элспет проскользнула к Дэвиду и объявила:

— Лорд Элмвуд, я восхищена! Сколько в вас храбрости! Вклиниться в танец бывшей первой красавицы и самого завидного жениха сезона! Я очень надеюсь, что вы окажете и мне такую честь!

Леди и джентльмены, которые подошли вместе с Элспет, разразились смехом, и уже через четверть часа все только и говорили, как это весело — разбить пару во время танца.

С отпавшей челюстью Аннабел разглядывала людей, которых знала всю жизнь. За несколько минут все изменилось: они решили, что леди Элспет и Дэвид достойны подражания как лучшая пара сезона.

Все, что делала леди Элспет, раздражало ее до зубного скрежета, в то время как поступки Дэвида она приветствовала и считала правильными. Аннабел решительно тряхнула головой. Ну и прекрасно! Она выполнила свой долг — подготовила его к отличному старту. И теперь он сможет стать самым достойным холостяком сезона, а если даже нет, найдет свою собственную дорогу.

Танец закончился, и, судя по всему, лорд Мердок опять намеревался подойти к Аннабел. Она сразу сообразила, что ей придется принять его приглашение, но понимала, что не готова слушать его болтовню, поэтому забрала свой бокал с шампанским у матери и кивнула в сторону выхода:

— Хочу подышать свежим воздухом. Скоро вернусь.

Проводив взглядом Аннабел, Дэвид шепнул Марианне:

— Не уверен, что поступил правильно. Похоже, она недовольна.

— Ты шутишь? Да теперь весь лондонский свет будет следовать твоему примеру! — она подняла бокал в молчаливом салюте. — Своими ушами слышала, как несколько юных леди мечтательно заявили, как было бы здорово, чтобы и с ними произошла такая история.

— Нет, на сегодня с танцами покончено, — пробормотал Дэвид, сделав глоток из бокала.

— А как же все эти молоденькие леди? — изобразила ужас Марианна. — Неужели ты не хочешь стать самым популярным кавалером в этом сезоне?

Дэвид тряхнул головой:

— Хочу, но еще больше хочу вдохнуть глоток свежего воздуха где-нибудь подальше отсюда.

— Порадуй себя, — Марианна продолжала улыбаться.

Дэвид направился к французским окнам в дальнем конце бального зала, на противоположной стороне от тех, через которые вышла Аннабел несколькими минутами ранее. Меньше всего ему хотелось, чтобы о них пошли слухи. Когда он решился на этот безумный поступок, ему всего лишь хотелось избавить ее от неловкого танцора, но, очевидно, для всех этих людей любой неординарный поступок — повод перемыть кости. Прекрасно! В следующий раз он не шелохнется даже, когда ей отдавят ноги. Но ведь она не отказала Мердоку, несмотря на то, что объявила, будто ей неприятны его ухаживания. Почему она говорит одно, а делает другое? И что самое непонятное, почему ему это не дает покоя? Допив шампанское, он взял с подноса у лакея новый бокал и вышел из зала.

Как только он оказался снаружи, в лицо ему ударил порыв прохладного весеннего ночного ветра. Дэвид с удовольствием сделал глубокий вдох. В бальном зале было неимоверно душно от множества горящих свечей и тесно прижатых друг к другу разгоряченных танцами тел. Он прошелся по веранде, оперся о каменную балюстраду и всмотрелся в темнеющий вдали пейзаж. Вечер пока складывался вполне удачно. Три девушки, которых Аннабел представила ему, не разочаровали, только вот проблема: почему-то ни одна из них его не заинтересовала. Перед его глазами плыла в танце Аннабел в сверкающем золотистом платье, он слышал ее смех, мелодичный голос, видел изящный изгиб ее шеи, чуть приподнятые в улыбке уголки губ. Ну почему он не мог не думать обо всем этом? Проклятье! Леди ясно дала понять, что вообще не заинтересована ни в замужестве, ни в ухаживаниях. А коли это так, то, вне всякого сомнения, он последний мужчина в Лондоне, к которому она могла бы проявить интерес, учитывая его неуклюжесть и отсутствие воспитания. Кроме того, Аннабел явно не понравилась его выходка с танцем. О господи! Тогда почему он стоит здесь и мечтает ухаживать за ней? Означает ли это, что дело всего лишь в престиже: всегда хочется получить то, до чего невозможно добраться? Или Аннабел совершенно особенная, ни на кого не похожая, как порыв свежего ветерка в душном бальном зале?

Его внимание привлекли тихие шаги внизу. Он наклонился и увидел Аннабел, которая шла по дорожке в темном саду, направляясь к ближайшей лестнице, а та привела бы ее к нему.

Мелькнула мысль, не вернуться ли в зал, пока она не успела подняться по лестнице. Это было бы правильно и благоразумно, но, судя по всему, этим вечером ему не хватало способности мыслить адекватно. Тем временем Аннабел уже ступила на веранду. Дэвид прислонился спиной к балюстраде и, скрестив руки на груди, спросил с усмешкой:

— Заблудились?

Аннабел вздернула подбородок:

— С той стороны дома было слишком много народу, а мне… хотелось побыть одной.

— Прошу прощения, что мешаю вам своим присутствием.

— Не нужно, чтобы нас увидели вместе, — жестко сказала Аннабел.

Дэвид огляделся:

— Но здесь больше никого нет. Кто нас может увидеть?

Подобрав юбки, Аннабел обошла его:

— Боюсь, вы не понимаете, как все происходит. Если кто-то случайно увидит нас вместе, без слухов не обойдется.

Дэвид остановил ее, коснувшись плеча:

— Слухи уже поползли, так что мы можем отважиться на что-то действительно компрометирующее, не зря же страдать.

Аннабел судорожно вздохнула в тот момент, когда его рука коснулась ее плеча. Она понимала, что он шутит, но ей действительно безумно хотелось нарушить все запреты и прижаться к его груди.

— Это правда. Полагаю, пока мы держимся друг от друга на приличном расстоянии и лишь