Шрифт:
Закладка:
В этом штурме мне несказанно повезло, как я узнал на следующий день. Мы услышали «птицу» и рассосались по кустам. Потом начали прилетать мины. Немного. Я лежал левее пулеметчика, который во время артобстрела решил перезарядить ленту. Поднимая руку, он перекрывал как раз мое лицо. Тут он зашипел, но продолжил свое дело, а в ствол куста, за которым я укрывался, прилетело два мелких осколка. ТУК-ТУК. «Ну ни хрена соби, – подумал я. – Прямо перед носом». Пулеметчика позже перевязали, его чиркнуло осколком, а я на следующий день, когда мотали уже меня, узнал, что в моей ШПС четыре отверстия, как раз с той стороны, а в шею, как оказалось, всю ночь грыз меня не клещ, а пробившийся сквозь СВМПЭ кусок железа.
После того как опорник был взят, поступила инфа, что сюда сводится арта, и мы в спешном порядке принялись откатываться, причем в гору. Там же выяснилось, что одному из командиров групп «Монолита» сегодня тоже выпал счастливый билет: ему пуля пробила ногу насквозь легко и, что главное, шлем в районе макушки насквозь, не задев голову.
После этого мы снова куда-то шли, и я таки встретился со своим командиром. Доложив обстоятельства и свой путь вкратце, я наконец-то с чувством выполненного долга скинул рюкзак, забрав лишь необходимое: носилки, часть гемостатиков, окклюзионок, несколько бандажей-шестерок, абдоминальные, нефопам, после чего поспешил вперед к своей группе, которая занималась зачисткой данной лесополосы.
Встав в звено и проходя по почти нашей «лесополке», я заметил наши прошлые позиции, которые мы усиленно рыли всю осень, зиму и весну. Вид на них открывался, конечно, шикарный: по сравнению с хохляцкими партизанскими укреплениями, скрытыми окопчиками в кустах, наша полоса выглядела воистину монументально, император может быть доволен.
Когда мы продвигались вперед, у нас завязался бой с соседней посадкой. Пока я топал к головняку, меня трижды чуть не прихлопнули выхлопами собственные же эрпэгэшники, неистово наваливавшие осколками по укрепу. Я в который раз уже проклял растительность Луганды и все это медицинство, но продвигался вперед, туда, где пулеметчики, сменяя друг друга, азартно наваливали по хохлам, пока наши стрелки продвигались к ним для битвы кость в кость под руководством моего коллеги из смежной штурмовой роты по прошлому лету и замкомвзвода, который следующим днем героически зарубится с наемниками трое против десятерых и получит ранение от гранаты, выгнав-таки тех в поле.
Скоро укреп был взят, хохлы остужены, а народ принялся за быстрый досмотр трофеев, так как работа еще была.
Пока бойцы делились впечатлениями от произошедшего махача (не забываем, что для подавляющего большинства это был первый настоящий бой – и с ходу такой насыщенный и жаркий), со стороны взятого опорника донеслась стрельба, а в рацию крикнули, что хохлы хиляют через поле, после чего присоединились все.
Как оказалось, двое умников решили на дурака нарезать сибаса[74] через поле, а на вопрос, кто они такие, крикнули, что эвакуационная команда. Штош, шалость не удалась. Ко мне притащили раненного в ногу бегунка. Я наложил ему нормальный турникет, затампонировал рану, ширнул нефопамом. После короткого допроса мы выяснили, что нужно, но тут поступила инфа, что по нам наводится арта, и мы рассосались по укрытиям, а «мыколе» я сказал, мол, сделал, что мог, и теперь пусть он молится, чтоб его свои же братушки не зае… нили.
После мы выдвинулись на очередную зачистку. Народ уже подзае… ся, честно-то говоря, но азарт побед и кураж битвы делал свое дело, подпитывая людей. Трубы были вновь закинуты за плечи, магазины забиты, а голова ушла прощупывать путь сквозь минные поля.
В посадке по дороге мы встретили несколько блиндажей, привычно предложили сдаться, выждали время, а после забросали гранатами.
Почти в середине мы взяли еще пленного. Сначала он вроде хотел заниматься глупостями, но, пока я разложил РПО и выбрал позицию, уже хлопнули две гранаты, и «тарасик» внял здравым мыслям. После допроса, пока мой товарищ брал у меня шнурки и вязал трофей, у нас с ним произошел забавный диалог на тему воды. Я спрашиваю его: «Где, сука, вода? Вы, твари, ее выливаете, что ли, всю, когда мы подходим? Где тогда лужи? Вокруг все в пустых пятерках и полторахах. Не могут же люди зараз столько выпить?! Пайки валяются, а воды нет». На что он принялся рассказывать мне типичную сказку, что его все бросили и как он седьмой день бредет с первыми лучами солнца с востока через минные поля и сам тут только глоток сделал. На мой вопрос, почему он брел в сторону Райгородка, раз не хотел воевать, а не к себе в Харькив, ответа я не услышал.
После мы соединились с другими группами и встали на небольшой привал, где я принялся потрошить натовские и хохловские пайки на предмет ореховых смесей, протеиновых батонов, мультизлаковых палок и изотонических напитков, но находил только джем, пасту гуавы и прочие пакеты, именно с готовыми блюдами: пасту «Болоньезе» с сыром, митболы с макаронами, еще какую-то кашу с чем-то, которые настойчиво распихал по пакету каждому, до кого мог дотянуться, ведь впереди холодная мокрая напряженная ночь. Полполторашки найденной воды испарилось в толпе, не успела свинченная крышка упасть на землю, и тут же вышла по том. Все же вода на таких переходах без изотоника или хотя бы без регидрона – это лишь вес и пот.
Дойдя все вместе до конца оврага и посадки, мы уже мысленно прикидывали, где и как будем закрепляться, но вновь поступил приказ выдвигаться на штурм. И вишенкой на торте полился всеми любимый лугандонский дождь по типу «с нихрена как из ведра», склоны моментально размыло, там, где только что была непролазная трава, моментально расползлась липкая, тяжеленная, неочищаемая мачмола. Народ был уже основательно задолбан, и не спасал даже кураж. Наш официальный командир – хороший, в принципе, мужик, но, как говорится, «уже слишком старый для этого дерьма», в итоге он что-то напутал с рациями, и мы несколько раз поднялись и спустились на крутые
