сеговийских епископов. Данные всех этих актов позволяют получить значительную информацию не только о путях взаимодействия консехо с церковными учреждениями, но и составить представления о формах включения в местную религиозную жизнь горожан, принадлежавших к разным сословиям.

2. Документы, изданные монархами, сеньорами и их должностными лицами и адресованные консехо. Такие документы в равной степени сохранились как в куэльярском, так и в сепульведском местных архивах. В первом случае речь идет о так называемых «Общинном» (Archivo de la Comunidad) и «Муниципальном» (Archivo Municipal) собраниях, ныне составляющих отдельные фонды. Они включают в себя королевские грамоты Альфонсо VIII (1152–1214), Альфонсо X, Фернандо IV и других монархов начиная с 1183 г. Акты, изданные феодальными сеньорами (в период, когда прямая сеньориальная власть над городами не принадлежала королям), сохранились лишь от относительно позднего времени. Самые ранние из них датируются концом XIV в.

Сепульведское собрание интересующего нас периода отличается относительной гомогенностью и включает в себя главным образом фонды муниципального архива (как отдельное учреждение основан не позднее 1547 г.). Однако в издание Э. Саэса включены и акты, хранящиеся в других национальных и частных собраниях и относящиеся к истории либо самого города, либо норм его местного права — фуэро Сепульведы и их распространения. В итоге в нашем распоряжении оказываются акты кастильских королей начиная с 1076 г. Речь идет о документах, изданных Альфонсо VI (1065–1109), Альфонсо VIII, Альфонсо X и их потомками. Как и в Куэльяре, сеньориальные акты Сепульведы датируются лишь поздним периодом — не ранее второй половины XIV в.[309]

Данные этих актов позволяют не только установить место консехо в системе феодальной власти, но и разобраться в формах включения в эту систему представителей различных сословий из числа горожан.

3. Документы, изданные консехо и фиксирующие решения общинных сходов. Таких актов относительно немного: документы сепульведских консехо сохранились начиная с середины XIII в., а первые куэльярские грамоты подобного происхождения датируются лишь 1340 г. Однако все они представляют для меня наибольший интерес: ведь, несмотря на очевидную фрагментарность, они позволяют выявить важнейшие черты консехо как общины и института территориального управления. Характерны также материалы процессов, выигранных представителями консехо в королевских судах, и сохраненные в качестве прецедентов на случай возникновения аналогичных тяжб, касающихся преимущественно фискальной сферы. Из документов, отнесенных к этой группе, мы можем получить важные сведения о статусе социальных групп, проживавших на территории консехо, и об их устойчивых отношениях в рамках общины.

* * *

При всей важности актового материала ответы на поставленные выше вопросы можно получить и из источников другого вида — нормативных текстов. Речь идет о фуэро — памятниках местного права. Уяснение их характера заслуживает отдельного разговора. Пока же, вслед за знаменитым испанским историком права Р. Хибертом, отмечу, что фуэро — характерный памятник пиренейского права эпохи партикуляризации правового режима, сменивший эпоху относительной гомогенности правовых норм вестготского времени. Истоки традиции местных фуэро принято связывать с поселенными хартиями (cartas-pueblas), определявшими принципы взаимоотношений между колонистами — основателями города или сельского поселения, с одной стороны, и сеньором или королем — с другой. В дальнейшем, становясь все более детальными и вбирая в себя привилегированные нормы, «свободы», «вольности» и т. п., эти хартии постепенно перерастали в фуэро, сначала в краткие, а с конца XII в., с появлением фуэро Куэнки, в пространные — полноценные судебники.

Их возникновение (несмотря на отсутствие строгой системности в структуре текста и наличие в нем норм разного происхождения) было проявлением общеевропейской тенденции, обусловленной рецепцией ins commune, влияние которого на содержание местных фуэро с течением времени становилось все более ощутимым[310]. Причем фуэро разных городов и поселений не были полностью отличными друг от друга; по разным причинам (принадлежность разных земель одному и тому же сеньору, жаловавшему одинаковые фуэро своим разным владениям, стремление горожан воспользоваться привилегиями и правами, отраженными в каком-либо фуэро, и др.) тексты законодательных памятников выходили за пределы того поселения, которому предоставлялись изначально, в той или иной мере дополняясь и корректируясь на новом месте. Так возникали «семейства фуэро», крупнейшим из которых являлось «семейство фуэро Куэнки (или Куэнки-Теруэля)»[311].

В истории местного права Кастилии и Леона фуэро Сепульведы занимают особое место. Первым из известных фуэро города стало латинское краткое фуэро, датированное 1076 г. Хорошо известно, что на самом деле первое фуэро Сепульведа получила гораздо раньше. Текст 1076 г. дошел до нас в шести рукописях более позднего времени (включая две рукописные копии XVIII в.), изученных А. Гамброй Гутьерресом. Наиболее известная публикация текста этого фуэро вместе с частичной старокастильской версией («Versión parcial romanceada»), а также с пространным фуэро (см. FFSep.) была осуществлена Э. Саэсом в 1953 г. К настоящему времени это издание устарело: в 1998 г. уже упоминавшийся А. Гамбра Гутьеррес опубликовал две существующие версии латинского фуэро — А и В[312]. Редакция В является более краткой, не содержит клаузул о подтверждении текста королевой Урракой (1109–1126) и ее супругом, королем Арагона Альфонсо I Воителем (1102–1134, до 1126 г. — формальный правитель Кастилии и Леона) и незначительно отличается расположением текста. А. Гамбра Гутьеррес считает эту редакцию более ранней[313]. Подробный анализ истории издания и структуры памятника дал Р. Хиберт во введении к изданию Э. Саэса[314]; наиболее новое по времени исследование принадлежит X. Альварадо-Планасу[315]. Он отмечает, что краткое фуэро занимает особое место в истории средневекового местного права. Оно сохранило ряд положений так называемых добрых фуэро начала XI в. и получило широчайшее распространение на территории Кастилии, Леона и Арагона как эталон привилегированного местного права.

По существу представляющее собой краткую судную грамоту, латинское фуэро Сепульведы содержит нормы, фиксирующие границы территории консехо, а также всякого рода привилегии, предоставленные его членам. X. Альварадо-Планас вполне закономерно выделяет среди последних привилегии, связанные с внесением платежей, исполнением повинностей (в том числе военных), имущественными правами, льготами процессуального характера и др.[316] Само по себе его содержание не позволяет составить полного представления о системе местной власти, военной организации и социальной структуре населения консехо. Однако в совокупности с данными других источников (прежде всего пространного фуэро Сепульведы) краткое латинское фуэро дает важную информацию. То, что намечено в нем лишь штрихами, при расширении контекста складывается в целостную картину, позволяет понять предысторию многих позднейших институтов.

Пространное фуэро, датируемое разными исследователями концом XIII в., 1300 или даже 1305 гг., принадлежит к «семейству фуэро Куэнки». Обширный по объему, его текст включает около 220 статей (titulos), написанных на старокастильском языке, и охватывает широкий спектр норм, относящихся к юрисдикции местного права[317]. Из рукописей следует выделить две основные, хранящиеся в