Учитывая, что зарплату ему платил Кляйнман, я допускал, что и правда ему нравлюсь.

Синий «Рено-Меган» стоял на улице Ха-Арбаа напротив бразильского мясного ресторана «Папагайо». В машине, упрямо сжав губы, сидел Альтер, не удостаивая прислонившегося к дверце Сергея Второго даже взглядом. Я вопросительно приподнял брови. Сергей Второй протянул мне полуавтоматический FN калибра девять миллиметров.

– У него был пистолет, – отрапортовал он. – Я был вынуждать его забрать.

– Вынужден, – поправил я. – Вынужден, а не вынуждать забрать.

Не дождавшись ответа на свою реплику, я обошел машину и сел на пассажирское сиденье. Альтер продолжал упорно смотреть вперед, никак не реагируя на мое появление.

– Ты хотел его убить? – минуты через две спросил я.

Он повернулся ко мне. Он выглядел полупомешанным: зрачки расширены, глаза блестят от сдерживаемых слез.

– Это все из-за тебя! – сказал он. – После того как ты ушел из моего дома, я стал думать: а что сделал бы ты, если бы у тебя убили жену и дочь.

Я ничего не ответил. Он снова уставился в лобовое стекло. Я понял, что он опять спустился в свой личный ад, оборудованный такими орудиями пыток, какие и не снились авторам самых страшных ужастиков.

– Тебе до него не добраться, – сказал я, не без любопытства слушая звук собственного голоса.

– Какая разница? – пожал он плечами. – Я все равно не могу это сделать.

– Рано или поздно сможешь, – ответил я. – Ты будешь снова и снова прокручивать это у себя в голове, пока в один прекрасный день это не покажется таким же простым, как поход в магазин за продуктами.

– И что тогда?

– Тогда его телохранители прикончат тебя за пять минут до того, как ты успеешь к нему подойти.

Он промолчал. Пожалуй, и мне на сегодня хватит многомудрых поучений, подумал я. Достав из пистолета обойму, я сунул ее себе в карман и вернул оружие Альтеру. Он окинул его удивленным взглядом, открыл бардачок и бросил туда. Потом, словно вспомнив о чем-то, достал из бардачка большой конверт.

– Ты просил обо всем написать, – сказал он.

Я, не откладывая, принялся за чтение. Он проделал прекрасную работу. Документальные свидетельства, перекрестная проверка информации, показания пострадавших. В тексте упоминались Кравиц и Барракуда. Он рассказывал о том, как полиция упорно отказывалась прислушиваться к его доводам. Это был готовый материал – хоть сейчас отсылай в субботнее приложение, – способный за пять минут, как только первый выпуск газеты появится в киосках, уничтожить карьеры двух десятков человек.

Я убрал конверт в пакет со своими сокровищами, не прощаясь, вылез из «Рено» и сообщил обоим Сергеям, что в ближайшие пару дней они мне не понадобятся. Мы обменялись номерами телефонов.

– Если не позвонишь, – сказал Сергей Второй, – я буду скучать.

Я обещал позвонить и прочел на их лицах недоверие. Наверняка они подумали: «Он всем своим девушкам так говорит».

Пока я ехал домой, погода начала портиться. С моря с жалобными стонами налетел юго-западный ветер – точь-в-точь старик, заснувший с отвисшей челюстью на веранде, – заставлявший водоворотами кружиться палую листву. В садике возле дома я увидел Элу. Она стояла у ограды и смотрела на Гирша – пожилого соседа, который жил этажом выше меня. Он расхаживал посреди анютиных глазок с садовыми ножницами в руках: седые волосы зачесаны назад, на животе – подтяжки с желтыми смайликами. Всего шесть месяцев назад их было двое. На протяжении тридцати лет они каждый день ровно в пять вечера садились у себя в маленькой гостиной пить чай с печеньем. Примерно раз в неделю я присоединялся к ним и как последний идиот допытывался, кто из них кому «прочищает трубы». В ответ они вежливо улыбались и рассказывали о новой выставке, которую недавно посетили, или фильме, который только что посмотрели в «Синематеке».

– Шалом, Джош.

– Привет!

– Тебя ждет юная леди.

– Я заметил.

Мне показалось, или он глядел на меня с осуждением?

– Не хотите зайти выпить чаю?

Только тут я сообразил, что, с тех пор как скончался его друг, я ни разу его не навестил.

– Конечно, – сказал я. – С удовольствием!

Эла удивилась, но послушно последовала за нами на второй этаж. Квартира выглядела в точности как прежде, если не считать пыльной пустоты, оставленной вещами, которые отсюда недавно убрали вопреки их воле, не обращая внимания на их мольбы и крики. Гирш повел Элу на кухню.

– Нет, барышня, – донесся до меня его радостно возбужденный голос, – салфетки надо складывать двумя одинаковыми треугольниками. Теперь достаньте, пожалуйста, из ящика шесть ложечек и шесть вилок. Вот эти, маленькие, с серебряными лавровыми листочками. Так… Теперь попробуем вас проверить: если салфетки лиловые, какого цвета должна быть скатерть?

Я не слышал, что она ответила, но скатерть они принесли бирюзовую, а тарелки – украшенные по краям голубыми рисунками из английской сельской жизни. Эла с подчеркнутой торжественностью постелила скатерть. На губах у нее замерли отзвуки смеха, прекрасно заменившие помаду.

Через пять минут мы сели пить чай. Передо мной поставили тарелку с куском шоколадного торта; пока никто не увидел, он подмигнул мне и показал язык. Гирш успел задать Эле тысячу вопросов и быстро выяснил, что знаком с ее матерью. Когда-то они вместе ходили в клуб бриджа на площади Рабина, который давным-давно закрылся.

– Милая барышня! – вдруг возгласил он. – Вы, наверное, захотите влепить мне пощечину, но должен сказать, что ваша мать – совершенно несносная женщина.

Эла засмеялась и уверила его, что не имеет ни малейшего намерения заниматься рукоприкладством.

– Она никогда никого не бьет, – произнес я из глубин засосавшей меня черной дыры. – Она предпочитает другие способы коммуникации.

Они оба уставились на меня, но я чувствовал, что все ниже проваливаюсь в пучину мрака.

– Можешь ему рассказать, – зло добавил я, – он еще и не такое слышал.

Гирш, проворно перехватил инициативу и тут же спросил, как мы познакомились.

– Я наняла его, чтобы он помог мне разыскать сестру. – Она говорила очень быстро, плотно утрамбовывая слова, чтобы не дать мне вставить ни звука. – Я не верила, что она существует, думала, что схожу с ума, но Джош ее найдет, он уже доказал, что она – не моя выдумка.

– Он ее хоть из-под земли достанет, дорогуша, – сказал Гирш, беря ее за руку. – Джош любого достанет. В этом ему нет равных.

Ну все, решил я, с меня довольно. Встал, поблагодарил за чай и, не дожидаясь Элы, пошел к двери. Она догнала меня на лестнице.

– Какая муха тебя укусила? – Она сдерживалась, чтобы не закричать.

– Не люблю, когда клиенты караулят меня у дверей. Это я выслеживаю людей, а не они