— Пшел! — недовольно сказал завхоз и слегка пнул Жучка носком. — Тебе бы, дураку, в мою шкуру! Тогда бы не терся! Господи боже мой! И кто эту растреклятую водку выдумал?!

У дома председателя Галушка задержался, не сразу решаясь переступить порог. «Ежели на этот раз пронесет, — подумал он и перекрестился, — в жизнь ее, растреклятую, больше в рот — не возьму!» С этой мыслью он прошел на цыпочках через темные сени и осторожненько открыл дверь.

Председатель лежал в горнице на диване, исхудавший, с пепельным лицом, прикусив обескровленную губу и прикрыв ладонью глаза. Его испуганная жена сидела рядом и что-то шептала горячо и озабоченно. Он молча качал в ответ головой, не отнимая от глаз руки.

— Ах ты, горе какое! — зашептал с порога Галушка и помял в руках шапку. — Опять приступ?… С приездом, Иван Гаврилович!

— Здравствуй, Федор Трофимович, — слабым голосом проговорил председатель, открывая глаза. — Садись рядом… Зина, уступи ему место, пожалуйста…

«Кажись, все в порядке. Иначе бы не предложил сесть», — подумал ободренный Галушка и громко сказал:

— Это ж немыслимое дело, как ты мучаешься, Иван Гаврилович! А ежели резануть эту самую язву на операции? А? Теперь доктора все могут!

— Придется, Федор Трофимович, — улыбнулся председатель. — Мне мой дружок Назаров, машинист из Ростова, говорил, что у него есть знакомый хирург, крупный специалист по язвам.

— Опять же люди балакают, язву желудка можно спиртом лечить. Ей-богу, Иван Гаврилыч, не брешу! Стакан-другой хватишь — и будь ласка, хоть лезгинку танцуй! — бодро продолжал Галушка.

— А ты сегодня не хватил стакан-другой? — подозрительно спросил председатель.

Завхоз попытался улыбнуться обидчиво и укоризненно, но улыбка на его припухшем лице получилась испуганной и виноватой.

— Иван Гаврилыч! — заговорил он, прикрывая ладонью рот и стараясь дышать в сторону. — Как же можно такую обиду человеку наносить?

— Ну ладно уж… Прости, брат, если понапрасну обидел. Я вот тебя по какому делу потревожил, Федор Трофимович… В станице Кущевской договорил я четыре десятка ульев с роями. Редкий случай подвернулся…

— Великое дело, Иван Гаврилович! Заведем пасеку, медок будет.

— Деньги я обещал внести в понедельник, а в наличности у нас нужной суммы нет. Вот что я надумал, Федор Трофимович. Зайди ты за шофером, нагрузите три тонны муки… Ну, ту, которую мы для продажи спланировали. И быстренько на базар в Азов. Завтра как раз воскресенье, базар будет хороший.

— Великое дело, Иван Гаврилович! Только я так рассуждаю. Муку надо везти не в Азов, а подале — в Ростов. Там и базар получше и цены повыше.

— Далековато до Ростова…

— На машине четыре часа туда, четыре обратно. Утречком в понедельник положу денежки на стол.

— Ну, в Ростов так в Ростов… Кого тебе в помощники дать?

Галушка пощурился, прикидывая что-то в уме.

— Дочку возьму. Анютку. Она завтрева как раз от школы свободная. За кассира будет… Она по арифметике дюже сильная, Иван Гаврилыч. Восемь классов кончила!

…Еще не рассвело, когда Галушка и рослый чернобровый шофер Даня нагрузили машину шестипудовыми мешками и присели покурить на приступках амбара.

— Анютка! — хрипловато крикнул Галушка, сверкая огоньком папиросы и вытирая рукавом мокрый лоб. — Сбегай-ка до Ивана Гаврилыча, нехай документацию подпишет. А то мы как раз не на базар, а в милицию приедем.

От забора отделилась стройная тень, метнулась по улице и сейчас же пропала, растворившись во мраке. Было только слышно, как, удаляясь, дробно стучат по дорожке Анютины туфельки.

Анюта давно была готова к поездке. Ехать в Ростов, в большой, красивый и шумный город с нарядными витринами магазинов, с кинотеатрами, всевозможными киосками и мороженщицами, очень похожими на врачей в белых халатах, — это было событием в жизни Анюты.

Она представляла, как забежит к своей ростовской приятельнице Кате, постучит в дверь и, смеясь, скажет: «А вот и я!»

Анюта надела свое лучшее платье, оплела шею раскрашенными монистами из мелких ракушек, которые ей подарил в прошлом году двоюродный брат — черноморский моряк, красиво заплела свои косы и вдела в уши серебряные сережки — два маленьких полумесяца. И теперь Анюта бежала к председателю с единственной мыслью, как бы ее вдруг не оставили в станице, как бы не передумали сделать ее кассиром.

Несмотря на ранний час, окна в доме председателя уже светились. Сам председатель открыл ей дверь.

— Батюшки! Какая ты, Анюта, футы-нуты! — приветливо проговорил он, и его усталые после бессонной ночи глаза засветились улыбкой.

— Товарищ Сердечное! — радостно сказала Анюта, тяжело дыша и щурясь от света. — Подпишите документацию.

— Нет, ты только посмотри, Зина, какая красавица! — говорил он жене, вытаскивая Анюту за руку на свет и отступая, чтобы полюбоваться.

Анюта и в самом деле была очень хороша. С узенькими плечиками, но уже по-девически изящная, с гибкой талией и высокими стройными ногами. На ее разгоревшемся от бега лице счастливо искрились темно-карие глаза, а на тонких крыльях носа бисером сверкали капельки пота. Красные, пухловатые губы Анюты чуть-чуть подрагивали: ей было и смешно, и приятно, и немножко неловко оттого, что председатель и его жена так внимательно смотрят на нее.

— Ты что же, в одном платье ехать собираешься? — спросила ее жена председателя. — Смотри, продует.

— Я жакетку возьму…

— Жакетки мало, Анюта, — серьезно сказал председатель. — Если в кабине поедешь — одно дело. А если в кузове на мешках… В общем передай отцу, чтобы тулуп прихватил… Да напомни ему, чтобы обязательно оформил продажу в базарном комитете. Зина, дай Анюте чемоданчик для денег…

Когда выехали из станицы, было все еще темно. Тяжело нагруженная машина шла быстро: совсем недавно она вышла из капитального ремонта. Мотор гудел чуть натруженно лишь на подъемах, когда асфальтированное шоссе взлетало в качающемся свете фар куда-то в темноту. А когда начинался спуск, у Анюты щемило сердце и захватывало дыхание.

Она лежала на самом верху, между мешками, закутанная в тулуп, словно птица в мягком гнезде. Ветер, тугой и прохладный, с ровным шумом проносился над Анютой, но ей было тепло и удобно. Только одна беспокоила мысль, платье помнется и пропахнет овчиной. «Попрошу батю купить в Ростове духи «Роза», какими душится Таиска из десятого класса», — подумала она.

Мысли летели и клубились в Анютиной голове. Сначала она думала о подругах и учителях. Потом вспомнила, как на прошлой неделе секретарь райкома комсомола вручал ей комсомольский билет и с улыбкой говорил: «Береги его, Анна!» Секретарь — хороший человек, очень