— Момент. — Дама закрыла окошко и, видимо, удалилась куда-то в недра хранилища.

— Можно было и поторговаться, — шепотом укорил Ирку Вадик.

— Не время жмотничать, — строго молвила подруга. — Мы, может, сейчас ключ к разгадке покупаем.

Скрипнуло, открываясь, окошко.

— Вот ваша вещь, — сказала дама, и в ее голосе я уловила насмешку. — Уж не знаю, какая это фамильная ценность…

«И какой ключ», — мелькнуло в голове у меня.

Мы с Иркой чуть не столкнулись лбами, разом сунувшись к окошку, и так же синхронно отпрянули. Предложенная к покупке «фамильная ценность» нисколько не походила на звезду. Скорее — на приплюснутую половинку золотого ореха.

— Белка песенки поет и орешки все грызет, — пробормотала я машинально.

— Ядра — чистый изумруд, — буркнула Ирка и почесала вспотевший висок. — А вы не перепутали? Мы думали, дед заложил другую вещь, сережку в виде креста или четырехконечной звезды, с красным камнем в центре.

— Такую тоже приносил, но на предложенную цену не согласился, — дама то ли пожала плечами, то ли недовольно передернулась. — Но это же непарная серьга, она принимается как лом, это первое. Второе — форма креста: на предметы, связанные с религией, установлен понижающий коэффициент. В-третьих, драгоценный камень в ювелирном изделии — это минус, а не плюс. Мы тут их не проверяем и не оцениваем, просто взвешиваем изделие и вычитаем из него вес камня, пусть даже это огромный бриллиант.

— А тут ведь тоже что-то было, да? — Ирка, не спеша раскошеливаться на не ту «фамильную ценность», потыкала пальцем в серединку золотой скорлупки.

— Миниатюрка, — не стала отрицать дама. — Портретик усатого мужика в красной майке. Я его вынула, на кой он мне? Только золото приняла.

— То есть это половинка медальона? — заинтересовалась Ирка. — А где же та миниатюрка, что с портретом?

— У деда вашего спросите, — ответила дама, но вспомнила, что с того уже только на том свете спросят, и поправилась: — То есть бог его знает…

— Портрет и звезду, которую вы слишком низко оценили, Семен Степанович забрал?

Дама кивнула и нетерпеливо спросила:

— Так вы покупаете или нет?

— Покупаем, покупаем. — Ирка полезла в кошелек.

Я отступила к лестнице.

— Ты иди, а я прослежу, чтобы нам тут все оформили как положено, — шепнул мне Вадик, занимая освободившееся место у окошка.

Ирка, как всем известно, даст фору самой запасливой белочке, а Архипов занудлив, как старый крючкотвор. Не сомневаясь, что новая владелица золотой скорлупки потребует и чек, и квитанцию, и все возможные в таком случае гарантии, я приготовилась ждать. Дошла до того скверика, где мы оставили Витю, и присела с ним рядом на лавочку.

— Есть успехи? — покосился он на меня, приоткрыв один глаз.

— И да, и нет. — Я тоже откинулась на жесткую деревянную спинку, подняла подбородок и зажмурилась, подставляя лицо потоку теплого света. Мы, петербуржцы, солнечными ваннами не пренебрегаем. — Вещицу мы купили, но не ту, что искали. Не звезду. Оказалось, дед заложил не ее, а кое-что другое: половинку сломанного медальона.

— Золотого?

— Да. — Я вспомнила формулировку продавщицы: — Два грамма хорошего старого золота.

— Насколько старого? — заинтересовался парень.

Я смекнула, что он должен был поднатореть в оценке ювелирки, помогая дяде Боруху.

— А какие варианты?

— Ну, в Советском Союзе золотым стандартом считалась 583 проба, то есть сплав с содержанием золота 58,3 %. А в царские времена была золотниковая система проб драгметаллов. Золотник — это одна девяноста шестая доля фунта.

— Мал золотник, да дорог, — вспомнила я.

— Точно! Так вот, на антикварных украшениях и раритетных изделиях можно встретить старинное клеймо с пробой в золотниках. Для золота это 56, 72, 82, 92, 94 и 96, для серебра — 84, 87, 88, 90, 91, 95.

— Отбарабанил наизусть! — восхитилась я.

— Так для работы надо, — со скромной гордостью ответил парень.

Солнце зашло за тучу, сразу стало пасмурно, и подворотня, из которой должны были появиться Ирка и Вадик, сделалась похожа на темную пещеру. С ней, пожалуй, моя крупногабаритная подруга в меховой накидке прекрасно гармонировала.

С трудом дождавшись, пока компаньоны выйдут со двора-колодца и приблизятся к нам, я нетерпеливо спросила:

— Какие цифры на медальоне? Там же есть проба?

— А как же! Пятьдесят шесть, — доложил Вадик.

— Так называемое царское золото, — поделился ценными сведениями Витя. — Из этого сплава делали ювелирные украшения и аксессуары на территории Российской империи.

— То есть медальон действительно старинный и вполне может быть фамильным украшением. — Я пощелкала пальцами, и Ирка послушно вложила в мою ладонь свое приобретение. — Вообще-то странно: не помню я в отечественной истории никаких Чижняков, хоть убейте…

— Может, в летописях поискать? — неуверенно подсказала Ирка. — «Боярин Чижняк» вполне себе звучит. Может, во времена Ивана Грозного…

— Ты слишком далеко в глубь веков залезла. — Я повертела в руках золотую скорлупку. — По-моему, вещица не настолько старая.

— В Интернете вообще никаких Чижняков нет, — сообщил Архипов, успевший пошарить в сети. — Но есть Хижняки. Даже один генерал-лейтенант. Может, просто фамилия за долгие годы чуток исказилась?

— А что в нем было? Ну, внутри? — вмешался Витя. — Это же половинка, я правильно понимаю? Медальон открывался, а в нем?..

— Портрет какого-то мужика с усами, — досадливо ответила Ирка, забрала у меня скорлупку и спрятала ее в пакетик, а тот — в карман. — Может, даже подписанный и с датами жизни. Но какая нам разница? Для расследования это ничего не дает. Вот звезда бы…

Она вздохнула.

— Я завтра продолжу поиски, — пообещал Витя. — А на сегодня все пока, ладно? Меня дома бабка ждет, я ей помочь обещал. Побегу уже, да?

— Конечно. Бабки — это святое, — хмыкнула я, и наш юный помощник умчался.

Проводив его взглядом, дотошный Архипов уточнил у меня:

— Говоря «бабки», ты имела в виду пожилых леди или деньги?

— Кстати, о пожилых людях и их деньгах. — Не дав мне ответить, Ирка снова вытянула из кармана пакетик с половинкой медальона и подбросила его на ладони. — Не думаю, что старик Чижняк выручил за эту вещицу больше пяти тысяч, а этого явно не хватило бы на оплату работы частных детективов. Так что звезду он, наверное, тоже кому-нибудь продал… если успел.

— Именно! Если успел, — подхватила я. — Может, звезда лежит себе у деда дома в шкатулочке… — Я замолчала.

— Ты чего так смотришь? — напряглась подруга под моим пристальным взглядом.

— Жду, когда ты проявишь дедукцию.

— У меня что-то не так с лицом? Помада размазалась?

— Не то.

— А можно, я? — сунулся между нами Архипов. — Хотел спросить, мы, случайно, не знаем, где жил старый Чижняк?

— Вот! Молодец, Вадик. — Я демонстративно похлопала в ладоши.

Ирка наморщила лоб