по тому, что он продолжал хмуриться, не торопясь дать ни согласия, ни отказа.

– Ну же, – медово подбодрила его Элизабет. – Или трусишь? В таком случае даю слово, что не причиню тебе никакого вреда.

Эйнар дернул кадыком, как будто у него в горле застряло ругательство после столь нахального заявления.

– Иди, – вдруг проговорил Кеннар, который с интересом слушал этот диалог. – И не переживай за Амару. Я присмотрю за ней. Уверен, что в моем присутствии твоей очаровательной спутнице ничего не грозит.

– Хорошо, – после короткой паузы, почти не разжимая губ, процедил Эйнар. Тяжело глянул на императрицу и с глухой угрозой добавил: – Учти, Элизабет. Если ты обманула меня, если просто желаешь наедине продолжить ту же игру, которую ведешь со мной последнее время, то…

Эйнар фразу не завершил. Впрочем, оно было и не нужно. Хоть его угроза была обращена не в мой адрес, но и мне стало не по себе. И это еще мягко говоря.

Торжествующая улыбка Элизабет чуть поблекла, но почти сразу стала еще более безмятежной и самодовольной.

– Я думаю, ты оценишь мою информацию, – промурлыкала она.

Скользнула ближе и без спроса взяла Эйнара за руку, прильнув к нему гибким стройным телом.

Тот лишь мученически закатил глаза вверх, но отталкивать Элизабет не стал. Кивнул Кеннару и со страдальческим видом увлек императрицу за собой.

Глава шестая

– Элизабет, если сейчас ты начнешь опять морочить мне голову всякой чушью – то я сильно рассержусь.

Эйнар прошелся по небольшой комнатке, куда отвел Элизабет с бала. Тут был самый минимум обстановки – два кресла, столик с напитками между ними, да и все. В подобных помещениях любили уединяться для ведения приватных бесед во время званых приемов.

– И не только рассержусь, но и потеряю последние остатки терпения, не говоря уж про хорошее к тебе расположение, – с нескрываемой угрозой добавил Эйнар.

Остановился около одного из кресел, но садиться не стал. Лишь оперся рукой на его спинку, внимательно посмотрев на императрицу.

Девушка ответила ему лучезарной улыбкой.

– Хорошее ко мне расположение? – эхом повторила она последние слова Эйнара. – Разве в тебе осталось хоть капля этого чувства ко мне?

– Поверь, если бы не осталась – то ты давным-давно была бы изгнана из дворца, а заодно и из Доргфорда, – честно ответил Эйнар. – О чем, к слову, и мечтает мой брат уже долгие годы. Но я бы предпочел, чтобы вы разъехались с миром.

– С миром?

Зрачки Элизабет хищно сузились от этого слова, став поистине змеиными, губы искривила злая некрасивая усмешка.

– С миром, – с нажимом повторил Эйнар. Тяжело вздохнул и уже мягче продолжил: – Элизабет, я знаю, что ты ненавидишь Кеннара. И он отвечает тебе той же монетой. Да, ваш брак не сложился и оказался громаднейшей ошибкой для обоих. Но в этом виноваты, опять-таки, вы вдвоем. Честное слово, я бы очень хотел, чтобы вы начали новую жизнь. Вдали друг от друга. В конце концов, и развод – не столь уж невыполнимая задача. Если вам так тягостно общество друг друга – то к чему отравлять атмосферу дворца? Тем самым делаешь хуже лишь себе. Потому как второй раз эту жизнь не прожить при всем желании.

Элизабет чуть сдвинула брови, как будто не ожидала от Эйнара настолько проникновенной речи.

– Послушай. – В следующее мгновение он шагнул к ней. Ловко перехватил обе руки и не сильно, но крепко сжал их. – Бетти, пожалуйста, прекращай дурить.

Императрица радостно встрепенулась от столь милого сокращения своего имени, которое не слышала с самого детства.

– Кеннар нашел свою любовь.

И улыбка Элизабет немедленно исчезла, а на лицо вернулось угрюмое упрямое выражение. А Эйнар уже продолжал, стараясь достучаться до здравого смысла собеседницы:

– Уверен, что и ты ее найдешь. Просто вам надо отпустить друг друга. И прошлое, в котором было столько ошибок.

– Ты назвал меня Бетти? – тихо спросила императрица. – Значит, ты помнишь…

– Конечно, как я мог забыть ту смешливую забавную девчонку. – Эйнар лишь снисходительно хмыкнул: – Я помню все. Я помню и никогда не смогу забыть. Да и не хочу забывать. Ты была нашей первой любовью. И моей, и брата. Всегда вместе. Помнишь? Это был наш девиз. Наша троица наводила настоящий ужас на всех придворных. Про несчастных воспитателей вообще речи нет. До сих пор стыдно от того, что мы вытворяли тогда.

Элизабет не выдержала и тихонько прыснула от смеха.

– Бедная госпожа Роуз, – проговорила весело. – Она учила меня этикету. Ох, страшно представить, о чем она думала, как переживала, когда ты начал за ней якобы ухаживать. А все ради того, чтобы она перестала мучить меня этими тупыми правилами поведения.

– Да, бедняжка. – Эйнар тоже рассмеялся. – Ей было около пятидесяти, а мне – шестнадцать. Когда я попытался ее поцеловать, то она бежала от меня быстрее собственного визга. Видишь, на какие жертвы я ради тебя шел тогда?

Элизабет резко перестала улыбаться. Опустила голову и судорожно втянула в себя воздух через плотно сжатые зубы.

– Я должна была выбрать тебя, – прошептала чуть слышно. – Должна была. Если я о чем и жалею – то только о том, что предпочла тогда Кеннара.

По лицу Эйнара пробежала быстрая тень. Он как-то странно хмыкнул, но Элизабет этого не заметила. Или сделала вид, что не заметила.

– Ты влюбилась в моего брата, – напомнил он. – И это я тоже помню. Ты на меня и не смотрела. И я не стал бороться. Однако твой первый поцелуй был все-таки моим.

Запнулся, как будто какое-то слово встало ему поперек горла.

– Какое-то время ты была счастлива с ним, – после долгой паузы сказал совсем тихо. – Я был шафером на вашей свадьбе. И я видел, с каким обожанием ты на него смотрела. Для тебя тогда никого в мире не существовало, кроме него.

Лицо императрицы вдруг дрогнуло в некрасивой гримасе. Кончики губ поползли вниз, затрепетали. И неожиданно Элизабет заплакала. Нет, не рисуясь, крупными прозрачными слезами, когда так и тянет утешить девушку. А по-настоящему. Когда по коже идут некрасивые алые пятна, нос распухает в размерах, а макияж испорчен черными потоками туши.

Эйнар молча смотрел на Элизабет. По его лицу было совершенно непонятно, о чем же он думает в этот момент.

Немного помедлив, он достал из кармана камзола носовой платок. Протянул его императрице. И та покорно уткнулась в тонкую батистовую ткань.

– Позволь?

Не дожидаясь ее ответа, отошел к столику с напитками. Щедро плеснул в один из бокалов что-то гораздо крепче, чем вино, если