в стол. Щека лежит на полированном твёрдом дереве.

Кашляю из-за нехватки воздуха. Запястья заблокированы за спиной и вдавлены в поясницу:

— Я сказал угомонись! — грохочет над головой.

Чувствую ягодицами его твёрдость, и от осознания этого меня окончательно кроет:

— Отпусти меняяя! Не прикасайся! Убийца!! Ты не смеешь! Божеее!!

Захлёбываюсь в рыданиях и полнейшей панике, в тот же миг понимаю, что Тиррэн не держит меня больше.

Расправляю руки, упираюсь ладонями в гладкое дерево, царапаю его ногтями, приподнимаюсь на локтях и испуганно оборачиваюсь. Сквозь влажную завесу перед глазами различаю силуэт Тиррэна у стены.

Хлопает дверца шкафа, затем раздаётся звук откупориваемого графина и льющейся в стакан жидкости. Тиррэн залпом опрокидывает в себя содержимое стакана и наполняет его снова.

Я, тем временем, сползаю со стола и обессиленно опускаюсь в гостевое кресло. Прикладываю холодные ладони к горячим щекам и потрясённо смотрю на погром, который устроила.

На серый ковёр, безнадёжно испачканный пятнами от чернил, раскуроченную деревянную коробочку для писем, на листы, разлетевшиеся по всему кабинету, беспомощно валяющиеся на полу страницами вниз порванные книги.

Не хочу видеть всё это. Накатывает странная апатия. Перестаю обращать внимание даже на Тиррэна. Прячу лицо в ладонях.

Слышу звук приближающихся шагов и суровый приказ над головой:

— Пей! — и когда я никак не реагирую, он добавляет. — Выслушай! Первый и последний раз! Потом оставлю тебя в покое, клянусь! Ну же, Эйви!

Убираю руки от лица, принимаю стакан, на дне которого переливается янтарная жидкость с характерным терпким запахом. Делаю крохотный глоток, и тут же закашливаюсь, потому что горло обдирает огнём.

Тиррэн тут же забирает из моих рук стакан и опрокидывает в себя остатки, даже не поморщившись, после чего оставляет его в сторону, проходит к столу, скрещивает руки на груди и прислоняется к столу спиной.

Мы на расстоянии вытянутой руки друг от друга, но никогда прежде я не чувствовала между нами такой пропасти.

— Значит, так, Эйвилин, — произносит дракон, сосредоточенно нахмурившись и глядя в пол перед собой. — Подумай вот о чём. Сэймур мой единственный сын и наследник древнего рода. Он получит всё состояние Даорров, за исключением доли Флоры, которая не так велика, потому что она девочка.

Флора — так зовут его дочь от истинной, понимаю про себя.

— Мой сын получит самое лучшее образование и в будущем будет принят Императором, — продолжает Тиррэн спокойным ровным голосом, будто мы с ним беседуем о погоде, и не разносили кабинет каких-то пару минут назад. — Он будет среди лучших, среди тех, кто станет управлять страной и вершить чужие судьбы. Я дам ему ВСЁ!

— Ему всего три, — шепчу устало, приглаживая растрепавшиеся волосы.

— Какая, в Бездну разница? Думай наперёд, Эйвилин, мысли стратегически, просчитывай возможности и перспективы, ведь это и твой сын тоже! У Шанси он лишь третий претендент. Там он получит жалкие крохи, по сравнению с тем, что даст ему род Даорров. Кто станет там заниматься твоим сыном? У них и своих забот полно!

— Сейчас-то особенно, — тяну устало и уже без огонька, глядя в потолок. — Твоими стараниями.

Тиррэн раздражённо выдыхает. Молчим.

— Послушай, — снова начинает он. — Всё должно было быть иначе. Я вовсе не собирался…

Внезапно он осекается и замолкает.

— Впрочем, теперь не важно. Вышло, как вышло, и исходить надо из тех обстоятельств, что есть сейчас. Кажется, я доходчиво всё тебе объяснил. Ты ведь не враг собственному сыну, не так ли, Эйвилин? Я пытаюсь договориться с тобой по-хорошему, но вообще, буду честен. Выбора у тебя нет. Если, конечно, ты хочешь видеть, как растёт твой сын. Если нет, могу предложить монастырь.

Сдавливаю до боли виски, чтобы унять пульсирующую боль в голове. Драконий Бог! Он всё просчитал!

— Я не смогу быть тебе женой, Тиррэн, — шепчу устало. — После того, что ты сделал… Никогда. Нет.

— Ты, кажется, неправильно меня поняла, Эйвилин, — в голосе дракона снова лёд. — Я не рассчитываю на брак в полном смысле этого слова. Мне есть, кого трахать, куда пойти, и ничего менять я не стану. Что насчёт нас — расценивай это как сделку во имя интересов сына и рода Даорр. Ничего больше. Ну, так что? Согласна?

Чувствую щекой его прожигающий взгляд. Удивительно, насколько по-разному может восприниматься нами предложение о замужестве, а ведь это оно. Извращённое, неправильное, самое грустное, какое мне доводилось слышать за свою жизнь, но — оно.

Я не смотрю на Тиррэна, вся погруженная в свои мысли, но легко могу представить, как его бесит моё молчание, как играют желваки на его скулах, как от злости скрипят зубы. Вот только мне абсолютно нет дела до его эмоций и чувств сейчас. И это грустно. Должно было бы быть, если б я могла что-то чувствовать. Но внутри меня лишь выжженная дотла пустыня.

Поднимаюсь с гостевого кресла и прохожу мимо Тиррэна к окну. Одна из портьер содрана с креплений, её край криво свисает и лежит на полу. В груди стыдливо шевелится совесть.

Пытаюсь кое-как поправить ткань, поднять её наверх и приладить, как было, но у меня ничего не выходит.

— Оставь, — бросает Тиррэн, — горничные приберут. Ну, так что ты мне ответишь, Эйвилин?

В его голосе отчётливо слышится нетерпение и… страх?

Гоню прочь подобные мысли. С чего бы Тиррэну бояться? Мне явно померещилось.

Тем не менее, с ответом я не спешу, потому что прекрасно понимаю: это хотя и золотая, но клетка. Я буду полной дурой, если доверюсь ему снова и вручу полную власть над собой и над сыном.

Вот только как избежать этого? Я не знаю, но понимаю, что спешить не стоит в любом случае.

До тех пор, пока моего согласия нет, дракон будет явно сговорчивее. Стоя лицом к окну, смотрю, как вдалеке по дороге проезжают экипажи. Фокусируюсь на крохотном сером пятнышке на стекле в углу. Кусаю поочерёдно верхнюю и нижнюю губы.

Наконец, когда терпению дракона окончательно приходит конец, о чём я догадываюсь по нервным постукиваниям мужских пальцев по столешнице у меня за спиной, я открываю рот, но не для того, чтобы сказать ему то, что он хочет услышать. Другое:

— Мне надо подумать.

— Что? — раздражённо хмыкает Тиррэн.

— Это непростое решение, — стараюсь быть деликатной.

— Монастырь или сын? — ядовито цедит дракон. — Да уж куда проще!

— Если так, — разворачиваюсь и встречаю колючий взгляд ярко-синих глаз. — Отчего сразу меня туда не отправил? Нет меня — нет проблемы. Легче лёгкого ведь! С твоими-то связями! Но ты этого не сделал. Значит, зачем-то я тебе нужна. Чем-то тебе выгодна эта… как