– Я наверх! – пропустив мимо ушей, бросил Джерри, вбежал по ступенькам на второй этаж и включил музыку. До роковых выстрелов оставалось два часа. Сейчас он даже не мог вспомнить из–за чего тогда вспылил. Что там волнует подростков? Точно из–за какой–то ерунды.

Даже спустя десять лет эти воспоминания будили в нем того растерянного мальчишку. Джерри тяжело сглотнул. Воскрешать эти моменты снова и снова было больно, но и забывать не хотелось. Эти несколько последних мгновений запечатлелись ярче всего.

А до этого? Учился Джерри неплохо. Не курил, почти не пил, что удивительно для старшеклассника из их района. Часто он так хамил родителям? Вроде нет. Но может и не замечал. До четырнадцати лет он много времени проводил с отцом. Потом улица, турники, девушки, пляж. С матерью он встречался лет с десяти только на кухне. Вспомнил, как бывало, мама подойдет, обнимет, а он вырывается. Полжизни сейчас отдал бы за одно единственное такое объятие.

А эта джинсовая куртка, которая сейчас висела на стуле! Какой скандал тогда разразился! Мама принесла эту джинсовку и сказала, что такая была у папы в молодости. Она чуть ли не хлопала в ладоши, а отец влюбленно ухмылялся с дивана. Джерри заявил, что пусть он тогда ее и носит. Вещь явно была не по размеру, слишком большая, слишком черная, слишком джинсовая. Джерри тогда носил одни только спортивные костюмы и скривился, открыв коробку. Мама явно расстроилась:

– Померяй хотя бы. Не обязательно носить постоянно и одевать прямо сейчас. Да, она немного побольше, но вот поступишь в колледж и будешь ходить, туда же не пустят в спортивном костюме.

– Я не собираюсь ходить как лошара!

Так слово за слово, Джерри обидел и мать, и отца. Кажется, он даже послал их. Даже при мысли об этом у него от стыда запылали уши. Вот бы родители узнали, что сейчас он не расстается с этой курткой, и не только из–за того что это чуть ли не последняя вещь, оставшаяся от родителей, а потому что она ему действительно нравится.

***

Джерри шёл по дому, в котором провел всё свое детство. Его комната. Напротив – дверь в спальню родителей. Небольшой коридор, деревянные перила лестницы: двенадцать ступенек вниз, поворот налево и ещё восемь ступенек. На стенах, выкрашенных в бордовый цвет, фотографии счастливых семейных моментов: отпуск у океана, крошечный Джерри в забавных плавках с супергероями, он в школьной форме, поход в горы… Одна рамка как всегда висит криво. Джерри усмехнулся, мама всегда ее поправляла, а отец снова двигал чуть в сторону, потом они шутливо ругались и устраивали бой подушками. Лет до двенадцати Джерри всегда прибегал на эти звуки со своей подушкой, а иногда даже двигал рамку сам. Он спускается на первый этаж. На диване в гостиной сидит отец. Мать копошиться на кухне. Джерри чувствует, что изнутри его распирает счастье. Такой родной зелёный халат, волосы собранные на затылке в небрежный пучок. Джерри широко улыбается, зовёт "мама" и почти бежит на кухню, чтобы сжать её в своих объятьях.

Но когда он входит в кухню, свет резко затухает, в углах сгущаются тени.

Джерри оборачивается и вместо арки, разделяющую гостиную и кухню, видит покосившуюся деревянную дверь. А вместо кухни чужая комната, тёмная, с единственным покрытым копотью окном, деревянные стены скрыты во мраке. Мать слегка смещается в сторону. Не оборачиваясь, делает маленький шажок, и Джерри в ужасе отшатывается. На столе, где они по выходным ужинали всей семьёй, лежит тело. Уже не человек, а кровавое месиво. Кишки лежат рядом, напоминая протухшие сосиски в томатном соусе. Кровь капает на пол. Из раскрытой груди свисает, держась на одних только сосудах, сердце.

– Мама, – хрипит Джерри, но видит по–прежнему лишь пучок и халат. Рукава халата закатаны, а руки по локоть перепачканы свежей кровью.

Джерри снова переводит взгляд на стол. В горло умершей будто вгрызлась огромная собака или дикий зверь. А лицо скрыто под прилипшими светлыми волосами. Длинными, прямыми, пшеничными… Лина!

Джерри вздрогнул и проснулся. Сердце бешено колотилось, но он не мог вспомнить, что ему снилось. На часах восемь утра. Он решил прогуляться, позавтракать в кафе и подумать. Джерри хотел дать Сэту выспаться, четких планов на день он еще не построил. Дело совсем не продвигалось. Столько информации, не связанной друг с другом! Но каждая из этих мелочей казалась важной. Джерри не мог прийти хоть к какому–то выводу.

Единственное кафе, а не просто столики на улице, расположилось предсказуемо на Главной улице и представляло собой стеклянное квадратное строение. Рядом находилась администрация города, небольшое двухэтажное здание, выкрашенное белым. Перед ней развевались флаги – государственный, окружной и динвудский – с изображением елей и белки на желтом фоне. С другой стороны от кафе стояли как доминошки шесть пятиэтажных домов, единственных высотных в городе.

Джерри вошел, занял столик у панорамного окна, выходившего на трассу, другое смотрело на здание администрации и симпатичную лужайку с недавно высаженными туями. Главная улица, являясь частью федеральной трассы, разительно отличалась от остальных. Более темный, почти черный цвет асфальта, светофоры у всех общественных зданий и свежая люминесцентная краска пешеходных переходов. Детектив заметил на другой стороне улицы знакомую кучерявую шевелюру одного из школьников. Дэвид Нокер переходил дорогу. В неположенном месте. «Может сдать его шерифу? Хоть какое–то возмездие», – рассеяно подумал Джерри, припомнив его руки на плечах Лины. Он тряхнул головой – не хватало еще соревноваться с подростком.

Джерри заказал чашку кофе и сэндвич. Дргуих посетителей в кафе еще не было. Как только официантка отошла, в дверь вошел незнакомый мужчина, бородатый, широкоплечий, в несколько шагов преодолел зал и уселся напротив Брокса. Джерри нахмурился.

– Детектив, я хотел с вами поговорить.

– В чем дело?

– Меня зовут Кеннет Браун, – он протянул руку, и Джерри коротко пожал ее. – Я хотел зайти к вам домой, но увидел, что вы идете сюда, и эта… уж простите, проследил за вами.

Джерри слегка кивнул, говоря мужчине, чтобы тот продолжал.

– Вчера я возвращался с охоты… эта… не привычным путем, так уж вышло, – он отвел глаза, – и шел мимо старого охотничьего домика. Я б и внимания не обратил, но… эта… из дома какой–то свет шел ненормальный – как эта… от ультрафиолетовой лампы. Ну, как в больнице… которые микробов убивают. Но какой–то странный. И ярче. А темно уж было, я… эта… немного струхнул и внутрь заходить не стал.

– Это правильно.

– Я думаю, может наркоманы какие.

– Так сообщите шерифу.

– Я у него уже был, он отмахнулся и сказал, что я перепил.

– А вы перепили?

– Ну, выпил я вчера пару банок, но эта… это ж все взаправду было.

– Хорошо, примем к сведению.

– Тоже не верите?

– Почему? Верю. Просто это не мое дело, я расследую убийство.

– Я не все рассказал. Я уже почти отошел от домика, как оттуда эта… вышла старуха. Я так сразу и наутек. Мало ли чего… Я шерифу это сказал – он покрутил у виска. Но потом я услыхал эта… мужики в баре обсуждали. Старуху, кто–то видел возле леса, тогда, эта самое, когда девчонку убили.