— Естественно. А теперь заткнись, внимательнее смотри под ноги и слушай. Если думаешь что советы все из себя добродетели, то вот тебе доказательство того что это далеко не так. Здесь были замучены десятки тысяч. И ты…

— Как-то не убедительно. Зря стараешься.

— Кхем… Нда, мозги тебе знатно промыли. Ничего, поживёшь в нормальном обществе, среди нормальных людей, быстро в норму придёшь.

— Вы похитили меня…

— Не похитили, а спасли, — строго смотрит на меня Игнат. — Тебя ожидало… Твоя судьба уже решена. В лучшем случае тебе светила роль бычка производителя. Лечил бы видных людей и производил себе подобных. В худшем… Тебя бы разобрали в лаборатории. А там…

— А там это где? — улыбаясь спрашиваю.

— В Америке…

— Оу.

— Страна свободы, — разводит руками Игнат. — Получишь дом, нормальную работу. Свободу. Там ты всё будешь решать сам. А не как здесь, где за тебя уже всё решили. Там ты сможешь воплотить все свои мечты. А здесь… Здесь у тебя в кровати три агента КГБ. Грибочкина твоя, просто исследование проводит, её к тебе приставили. Четверо из шести — подставные. Там такого не будет. Пошли, через несколько часов, для тебя начнётся новая жизнь.

Идём дальше… В этот бред, откровенно не верю. Не верю настолько, что даже сомнения не закрадываются. Я знаю кто из моих в КГБ, а кто исследования проводит. А они не знают нихрена. Про Нестерову, про то что я говорю на немецком. Про запечатление. Это грёбаные шестёрки, к тому же тупые. А бешеная бабка, несмотря на то что поехавшая, меня вообще боится. И знает. В единственном глазу старухи, читается лютая ненависть ко мне.

Вопрос в том, откуда меня все знают? Я реинкарнация кого-то? Или… Пока не до размышлений.

Через пару километров пейзаж полностью меняется. Разбитой техники и бетонных обломков больше нет. Есть мёртвый лес, даже без намёка на траву, кусты и опавшие листья. Абсолютно голая пепельного цвета земля. Белые, с виду костяные деревья возвышаются и тихо скрипя покачиваются от чего кора трескается, а из трещин льётся кровь. Но самое страшное, что в лесу начинается движение. Голоса на грани слышимости, постукивания, болезненные стоны. Кто-то или что-то явно не рад незваным гостям и с радостью бы всех порвал, но к счастью, бормотание старухи держит неведомых существ на расстоянии и не даёт подойти ближе. Сама же старуха, как я понимаю, на пределе. Как собственно и вся группа. Страх нарастает, однако останавливаться никто не собирается, потому как все понимают что это место надо пройти как можно быстрее, иначе… Иначе случится что-то по-настоящему ужасное.

Ещё через километр тропа сворачивает в ложбину к небольшому ручью, идёт по берегу, а потом вверх. Лес теперь обычный лес. По крайней мере с виду так кажется. Деревья, кусты, трава. Но спокойней от этого не становится. В кустах, на деревьях, в глубине леса, в высокой траве кто-то есть. И это не глюки, и не разыгравшееся от страха воображение. Кусты ходят ходуном, из них доносятся голоса, в высокой траве кто-то ползает. По ветвям деревьев роняя вниз листья и куски коры кто-то прыгает. Все они ждут. Ожидают когда кто-нибудь сглупит, отойдёт или отстанет от группы.

Сама же группа… Все понимают что шаг вправо, шаг влево приведёт к смерти, поэтому встают плотнее и идут за двумя бойцами.

Подъём по руслу ручья приводит нас к небольшому родничку. Поток мутноватой, светящейся синим воды выбивается откуда-то из-под напоминающей стену скалы, и бодро бежит вниз. Идиллическая картина, которую портит давящее ощущение теперь уже настоящей угрозы. Не какой-то определённой, понятной, а как будто некто рассматривает нас, словно ползущих по полу тараканов. Равнодушно-брезгливо, даже не оценивая, а прикидывая, стоят ли они затрат усилий на своё уничтожение.

Это я чувствую и понимаю, от чего по-настоящему боюсь. Страх отдаётся горечью полыни на языке, жжёт нос запахом испорченных яблок, крови и сгоревшей плоти. Вызывает чудовищные спазмы желудка… Но вместе с этим я замечаю, что это не всё. Каким-то образом, пока не понятно каким, я понимаю что ужас только начинается и самые страшные обитатели этого леса только просыпаются.

Начинается движение вдоль стены, от родника отходим метров на сто. Обходим высокий валун, и как только…

Гнетущую тишину разрезает звонкий детский смех. Слышится шебуршание… Смех повторяется над головой…

— Охренеть, — подняв голову выдыхаю и понимаю что бежать не могу, страх не позволяет.

На валуне стоит ребёнок. Жуткая бледная девочка держащая в руке изуродованную куклу. Она стоит… Смотрит на всех пустыми чёрными глазницами и жутко улыбается от чего из её рта по бледно-синеватой коже текут струйки чёрной крови. Девочка пригибается, неестественно широко открывает рот и пронзительно кричит. От чего нервы у некоторых сдают. Двое малолеток, парень и девушка, кричат и бегут в сторону. Пробегают метров десять, останавливаются… Оборачиваются, вдруг взлетают вверх и скрываются в ветвях дерева. Оглушительный крик переходит в хрип и затихает. На землю льётся кровь, падают куски тел, валятся внутренности.

— Идиоты, — хмурясь заключает Игнат. — Бесполезные куски мяса. Старая! Чего заткнулась? Быстро убери