Читать онлайн Танамор. Призрачный сыщик - Екатерина Соболь

Лгать умеет каждый. Есть немало видов вранья: можно умалчивать, притворяться, искажать факты, экономно распоряжаться правдой, невинно сочинять, вводить в заблуждение и, наконец, вешать на уши лапшу. Я еще в детстве освоил все виды этого искусства, но за последний месяц понял, что зря считал себя таким хитрым. Нет на свете праведника, который хоть раз не прибег бы к одному из этих способов приукрасить реальность.

Ложь свойственна человеческой природе, и именно поэтому правда драгоценна. Она не дается даром и не каждому подвластна, и видеть ее подчас слишком больно. «Милая, тебе совсем не идет это платье». «Нет, малыш, жизнь не станет лучше, когда ты вырастешь. Тебя ждут годы изнурительного труда и сотни минут отчаяния». «Сказки – выдумка». «Да, братец, у тебя лишний вес».

Но правда тоже свойственна человеческой природе, вот такие мы противоречивые существа. Мы стремимся к ней всей душой и на все ради нее готовы. «У тебя салатный лист застрял между зубами, но для меня ты все равно самая красивая». «Я действительно люблю тебя, папа, хоть ты и вел себя как козел». «Я знаю, кто убил эту девушку».

* * *

Смерть постаралась с выбором посланницы: леди была прекрасна. К сожалению, общение с дамами не моя сильная сторона. За свою короткую жизнь я беседовал с ними лишь на сельских балах, пока учился в пансионе (но очень мало и всегда под присмотром, так что не считается). Еще, конечно, я разговаривал со своей дорогой матерью (умерла так давно, что не считается) и садовницей Молли (простолюдинка, не считается). Еще была леди Бланш, соседка, но она сумасшедшая, так что наши беседы, пожалуй, тоже не считаются.

А вот при виде этой красавицы я сразу попросил бы меня ей представить, будь мы на балу. Галантное приглашение, пара ни к чему не обязывающих вальсов, а потом она подарила бы мне кадриль, самый важный и романтический танец из тех, что сейчас в моде, после чего я храбро напросился бы к ее матери на чай.

Но все это – просто мечты. Сейчас мы были не на балу, а на пыльной улице, и я был мертв, и она, судя по всему, тоже, а встретить такого, как я, для меня сейчас смерти подобно. Ха-ха. Не смешно.

– Куда ты смотришь? – спросил меня Бен. – Ты будто призрака увидел.

– Никуда, – сказал я и торопливо отвернулся, пока он не успел проследить за моим взглядом.

Хотя нет, постойте, началось не с этого. Извините за путаность рассказа – мысли у меня в беспорядке, я все-таки не писатель.

Мое имя Джон Гленгалл, я граф, мне восемнадцать лет, и недавно меня убили. А я только-только унаследовал титул! Мой брат Бен (гений, экспериментатор, врач-недоучка) вернул меня к жизни – увы, не до конца, – а наша попытка возродить меня полностью закончилась: а) неудачей, б) ужасным бедствием, охватившим всю Британию.

Вот отсюда, дорогие читатели, давайте и начнем: до встречи с красавицей оставались сутки, я стоял в таверне «Мрачный Волк» и пытался заплатить за три места в дилижансе. Хозяин таверны, конечно, не знал, насколько мне важно попасть в Ливерпуль. Это был в самом буквальном смысле вопрос жизни и смерти. Интересно, надоест ли мне однажды придумывать глупые каламбуры о своем состоянии? Вряд ли.

– Любезнейший, повторяю: мест нет! А знаете почему? Потому что дилижансов нет, движение парализовано на всех дорогах! Вы что, с луны свалились?

Хозяин таверны был бледен, взволнован и зол. Я его понимал: восставшие по всей Британии мертвецы кого угодно выбьют из колеи. Кого угодно, кроме трех человек: одним был я, остальные двое маялись у входа в таверну, ожидая, чем закончится беседа.

– А собственно, почему движение закрыто? К чему такая драма? – миролюбиво спросил я. – Да, признаю, они восстали, но ведь, если верить газетам, лишь те, кто почил за сутки с шестнадцатого по семнадцатое марта, а их не может быть много. Да и, насколько я видел, бедолаги незлобиво бродят туда-сюда. Вряд ли они в состоянии грабить дилижансы.

Трактирщик воззрился на меня.

– Они бродят, – внятно повторил он. – Мертвые. Ужасные. Бродят без всякого направления. Повсюду.

– Не так уж их много и не такие уж они ужасные. Дилижанс вполне может объехать несчастного, если встретит. Впрочем, за идею с дилижансом я не держусь, мне подойдет любая карета, было бы кому управлять ею. – С этими словами я улыбнулся еще приятнее, вытащил три золотых фунта и брякнул на стол.

– Да сказал же: не поедет никто, – проворчал мужчина, но на деньги уставился как завороженный.

– Это лично вам, за содействие. И столько же тому, кто отвезет нас, – когда доедем. Найдите такого человека.

– До Ливерпуля путь неблизкий. Сутки или больше, да по таким опасным дорогам…

– Вы правы, – согласился я. – Пожалуй, возница будет достоин шести монет, а не трех.

Какое-то время трактирщик смотрел на монеты, а потом сказал то, что я и хотел услышать:

– Я мог бы сам вас отвезти. Жена тут вместо меня управится, посетителей нынче все равно мало.

Есть! Я невольно погладил карман жилетки. С предметом, лежавшим там, были связаны все мои планы на будущее, и первый пункт я, судя по всему, только что выполнил.

Планы были такие:

Добраться до Ливерпуля (город на западном берегу родного британского острова) – почти готово!

Нанять лодку (корабль? Паром? Что там люди нанимают, когда им нужно пересечь пролив?) и достичь берегов Ирландии.

Выяснить, где на ирландском острове находится легендарная деревенька, откуда отец и его сослуживцы тридцать лет назад опрометчиво увезли танамор – реликвию, способную вернуть жизнь мертвому. И нет, это не сказка, я сам видел, он оживляет! Правда, побочных эффектов у волшебного трилистника оказалось предостаточно, и эти эффекты теперь бродили по всей Великобритании.

Отправиться в деревеньку, выяснить у бывших хранителей танамора, как упокоить восставших мертвецов (кто может это знать, если не они?).

Выяснить у них же, как ожить по-настоящему лично мне, потому что упокоиться я не хочу, мне всего восемнадцать! Меня так глупо убили, а я достоин жизни. Не может столько неудач предназначаться одному человеку.

Ожить.

Начать новую жизнь, полную приключений и каких-нибудь благородных свершений. Может, стану поэтом, как лорд Байрон. Или врачом. Или поставлю балет. Живым любые дороги открыты, успею выбрать.

Предаваясь сладким размышлениям, я вышел на улицу. Бен и Молли ждали меня, окруженные саквояжами.